Солнце обильно поливало землю теплом, торопясь стереть все воспоминания о только что окончившемся сезоне дождей. Редкая птица отваживалась взмыть в небо под его палящие лучи. Но здесь, в самом сердце дремучих джунглей, царили покой, тишина и прохлада. Мощные кроны вековых деревьев, плотно оплетенные лианами, принимали на себя ярость беспощадного светила, оберегая всё живое, нашедшее приют в благодатной тени. Сквозь небольшие просветы в листве прорывались редкие лучи, создавая маленькие островки ярких цветов и изумрудной листвы.

Крохотный серый паучок нашёл себе пристанище как раз на таком островке. Уже несколько дней он старательно трудился, плетя ажурную, почти невидимую сеть. Жемчужные капельки росы, усыпавшие его паутину, переливались в лучах солнца, искря и сияя, словно сошедшие с ночного неба звёзды. Завершив работу, паучок ещё раз деловито обежал своё творение, проверяя его на прочность, и, довольно потирая мохнатые лапки, притаился под листочком в ожидании заслуженной награды.

Наконец, сеть дрогнула. Едва заметно, будто повинуясь легкому дуновению ветерка. Но для чутких лапок паучка этого оказалось достаточно. Он стремительно бросился в центр паутины, стряхивая попадавшиеся на пути росинки. Недоумённо остановился, покрутился на месте, обежал пустую сеть ещё несколько раз и разочарованно направился под листочек. Сеть дрогнула снова. Паучок снова выбежал на середину, облазил свою паутину сверху донизу и, так и не обнаружив ничего, вернулся обратно. Сеть задрожала вновь, но паучок даже не шевельнулся. Он спокойно сидел под своим листочком, наблюдая, как небольшое сияющее облачко легко скользило по его паутине, даже не задевая капелек росы.

А облачко тем временем перебралось на середину островка и разлетелось множеством искорок-светлячков, открывая её – маленькую и хрупкую. Теплый ветер ласково шелестел в траве, рождая причудливую мелодию, которой весело подпевали птицы. Она, такая тоненькая и прозрачная, медленно кружила под эту музыку, перебирая солнечные лучи, словно струны гигантской арфы. Звуки этой арфы вплетались в общий хор голосов джунглей. А она кружилась, порхая с цветка на цветок, едва касаясь ногами высокой травы. Она с упоением тянулась к солнцу, впитывая его тепло всем телом, и от этого казалась еще более прозрачной и невесомой. Она перебегала по листве, то поднимаясь к самым вершинам деревьев, то опускаясь до самой земли, и ни один листочек, ни одна веточка, ни одна травинка не дрогнули под её ногами.

Завораживающая музыка, чудный танец и она сама – нежное и прекрасное создание природы – всё это казалось невероятным, волшебным. Вот она расправила крылья и гордо взмыла вверх, в голубой просвет в кронах деревьев. Потом так же стремительно спустилась вниз. Легко и непринуждённо, словно она танцевала свой танец уже тысячи и тысячи лет. Впрочем, так оно и было. Маленькое божество, изящное и невероятно прекрасное, танцевало свой танец жизни на маленьком островке света в самом сердце джунглей. И всё вокруг вторило ей, создавая свою особую музыку, понятную всему живому. Лишь одно существо не могло этого почувствовать – человек, отдалившийся от природы, погрязший в жадности и алчности. Его душа слепа…

В тени деревьев, скрытый ото всех, стоял человек. Он любовался дивным танцем ни чем не нарушая покоя джунглей. Заворожено внимая каждому движению, он начинал ощущать где-то глубоко внутри себя странную мелодию, нежную и мощную одновременно. Отрешенный от всего, он стоял в своём укрытии, но вот его рука опустилась на бедро, и прикосновение холодного металла вернуло его к действительности. Мгновение назад он восхищался этим прекрасным созданием, а теперь уже подсчитывает, сколько сможет выручить за неё. Сам он никогда не считал это крошечное создание серьёзной добычей, заслуживающей внимания такого известного охотника. Нехиптаптхету давно уже стали легендой в здешних джунглях, их не видели уже много лет. Но заезжие торговцы готовы были выложить огромные деньги за одно лишь перо из хохолка этой птицы. Перо действительно было необыкновенным: оно скорее походило на стебелёк, на конце которого сверкала необыкновенной чистоты капля. Ни один самоцвет, коими была некогда богата его земля, не мог сравниться с ней по яркости и прозрачности. Предки верили, что это застывшая слеза бога, однажды упавшая на нехиптаптхету. Охотнику не хотелось убивать птицу из-за единственного пера, ведь сама она более была ни на что не пригодна, однако, одно такое перо было способно прокормить всю их деревню до следующего сезона дождей.

Палец человека хладнокровно опустился на курок. Спокойствие леса разорвал выстрел.

Птица дёрнулась и рухнула в высокую траву. Охотник торопливо направился к ней, боясь повредить драгоценное перо, стоившее его владелице жизни. Наклонившись, он пошарил во влажной от крови траве и наконец обнаружил свой трофей. Ему лишь показалось странным, что от такой маленькой пташки натекло так много крови. Его руки были словно искупаны в крови. Охотнику стало немного не по себе. Он счёл это дурным знаком и поспешил срезать перо. Однако, взявшись за нож, он случайно встретился взглядом с умирающей птицей. Её глаза совсем по-человечески смотрели на него, не прося, не упрекая, не обвиняя, а только спрашивая «за что?».

Этот взгляд жёг его изнутри, заставляя мучаться от содеянного. Дрожащими руками охотник заставил себя поскорее срезать перо, и отбросил еще теплое тельце далеко в кусты. Он спрятал перо в сумку и тщательно вытер окровавленные руки и нож. Словно совершив преступление, человек поспешил покинуть враз потускневшую и замолчавшую поляну. Но, постепенно давящее чувство вины отступало, возвращая его мысли к деньгам, что можно будет выручить за добытое перо. Возможно, это была последняя нехиптаптхету, но какое ему до этого дело? Разве можно сравнить жизнь этой пичужки с жизнями его детей, родственников, близких? Одна жизнь ради жизни двух сотен людей. Он поступил верно. Успокоив такими рассуждениями свою совесть, охотник вышел на знакомую тропу.

Долг путь через дикие джунгли. Всё немилосерднее припекает солнце, всё сильнее испарения под могучими кронами, словно горячее дыхание измученной земли. Жарко. Влажно. Сыро. Но ни ручейка, ни лужи не встретилось на пути усталого охотника. Он торопится домой, но жажда всё больше овладевает им. Вдруг, словно вняв человеческим мольбам, за поворотом возникает лиана с огромными мохнатыми листьями, в основании которых маняще мерцают капли чудом сохранившейся росы. Обрадованный охотник бережно собрал эти крупицы драгоценной влаги, даже и не вспомнив о том, что еще утром этой лианы тут не было, да и вообще такие лианы растут гораздо южнее его деревни, а это многие дни пути. Напившись, охотник наполнил флягу и продолжил свой путь, весело насвистывая. Но вскоре от нестерпимой жары у него началась кружиться голова. Охотнику стало казаться, что звуки стали громче, запахи резче, а краски ярче. То ли от яркого солнца, то ли от захвативших его сознание ощущений, у него даже разболелась голова. Ему начали слышаться голоса, шептавшие со всех сторон:

- Смотри, мы живые! Мы есть! Не лишай нас этого!

- О, боги, - прошептал охотник, - дух джунглей разгневался на меня! Помогите мне добраться до деревни живым, и я щедро отблагодарю вас!

Охотник шел, чувствуя, как его с каждым шагом всё больше охватывают страх и тревога. Он вздрагивал от каждого крика птицы, от каждого дуновения ветерка. Даже в шелесте листвы ему слышался невнятный шепот.

- Мы говорим с тобой, о человек… Внемли нам…

- О боги, - вскричал охотник, подняв голову к небу, - чем я прогневал вас? Пощадите меня! Не отнимайте у меня жизнь! Не отнимайте у меня разум! Сжальтесь надо мной, о боги!!! Разве я не почитал вас?! Разве я не одаривал вас большими подношениями, чем кто-нибудь другой в нашей деревне? Не губите меня!!!

Дрожа от суеверного ужаса, охотник ускорил шаг, стремясь поскорее выбраться из странного места. Но голоса не отпускали его, они были повсюду. Взмах крыла птицы, шуршание лапок муравья, звуки растущей травы – всё это окружало охотника. И биение сердца… Биение множества сердец, за которыми он уже не слышал собственного. Бьётся ли оно? А может, он уже умер, и дух джунглей забрал его? Прошмыгнувший прямо перед лицом грызун привел охотника в чувство. Нет, он жив. Это всего лишь жара. Нужно торопиться.

Сам не замечая, охотник ускорил шаг. Быстрее. Ещё быстрее. Вот он уже не идёт, а бежит, и даже не бежит, а летит, едва касаясь земли. Летит, не осознавая, что деревья расступаются перед ним, а лианы торопятся подобрать свои стебли, дабы освободить ему путь. Странное ощущение легкости переполняет его. Где-то внутри рождается новое чувство, такое странное, непонятное. Чувство, которое не похоже на всё то, что он когда-либо испытывал. Чувство, которое невозможно описать всеми человеческими словами. Да и нужно ли? Он – это джунгли, а джунгли – это он. Он – это жизнь, а жизнь – это он. Происходящие перемены перестали его пугать. Охотник начал понимать, что, убив нехиптаптхету, он стал чем-то иным. Неведомая сила родилась в нём, побуждая душу петь. Охотник вдруг начал замечать, что и всё живое вокруг него поёт. Он с восторгом внимал этой музыке, проникаясь ею. Ему вдруг показалось, что он стал божеством. Сперва охотник даже испугался такой мысли, но потом воскликнул:

- Да я и есть бог! Я равен вам, боги! Я могу заставить дуть ветер, распускаться цветы, течь ручьи! Я могу дарить жизнь!

Жизнь? Перед глазами охотника немым укором встало воспоминание о крошечной птичке, убитой им из-за одного единственного пера с искрящимся наростом. Он торопливо вытащил перо из сумки и выбросил его прочь. Следом полетели ружье, нож, а потом и сама сумка.

Избавившись от тягостного груза, охотник шел по джунглям, наслаждаясь своим новым состоянием и чарующими звуками, заставлявшими сердце парить и плакать одновременно. И джунгли вторили ему. Охотника охватило приятное ощущение лёгкости и беззаботности, которое может испытывать только ребенок, или человек с чистым сердцем. Мимо деловито сновали зверушки, совершенно не обращая на него внимания. Птицы не срывались испуганно со своих насиженных мест при его появлении. Над его головой пронеслась стая обезьян, оглушительно споря о чём-то своём. Охотнику даже показалось, что одна из них подмигнула ему. Но разве обезьяны могут подмигивать? Всё было не так как раньше, всё изменилось. И звери и птицы видели в нем себе подобного, теперь он стал для них частью джунглей, частью их жизни. Охотник шёл по джунглям, открывая для себя особый мир, на существование которого раньше он не обращал внимания. Он уже перестал удивляться, а просто шёл и впитывал в себя дыхание джунглей. Он, ставший теперь богом.

И когда на его пути возник тигр, охотник воспринял это как должное. С минуту тигр и человек смотрели друг на друга. И, наверное, в глазах тигра мелькнуло нечто, что заставило охотника потянуться к оружию. Даже став богом, он не перестал быть человеком.

«Сегодня джунгли добры ко мне», - подумал тигр, разглядывая внезапно появившегося человека. – «Странная дичь, не убегает. Значит, не боится? Может, это существо сильнее меня, раз осталось на месте». Это заставило тигра остановиться. Он пристально смотрел на человека, напряженно помахивая хвостом. Но вот хвост замер.

«Тигр! О боги! Моё ружьё…» - Человек потянулся к ружью, но вспомнил, что выкинул его, как и нож. Теперь он оказался безоружен. «Но я же бог! Мне нечего бояться. Тигр не причинит мне вреда». Однако, взгляд голодной огромной кошки заставил сердце охотника тревожно сжаться.

- Мир тебе, житель джунглей, - произнес охотник вслух, пытаясь оставаться спокойным.

- И тебе мир, стоящий на двух лапах. Кто ты? раньше я таких зверей не встречал.

- Я не зверь, я – человек. Был человеком, а теперь стал богом.

- Богом? Хм… - Тигр склонил голову на бок и задумался.

- Ты позволишь мне пройти по твоей тропе? – Спросил охотник. – Путь у меня неблизкий и нужно спешить.

- Если ты бог, то почему спрашиваешь меня?

- Ты тигр, и я с уважением отношусь к тебе. Только и всего.

Тигр облизнулся и сделал пару шагов навстречу.

- Почему ты облизываешься? – С тревогой спросил охотник, всё ещё пытаясь совладать с собой. Однако, страх уже начинал охватывать его.

- Я третий день охочусь. – Тигр сделал еще один шаг.
- Тогда доброй охоты тебе.

- Благодарствую. Джунгли сегодня добры ко мне, - глаза тигра сверкнули голодным светом.

- Почему ты так смотришь на меня? – Спросил охотник. – Я мешаю твоей охоте?

- Нет, что ты. Как раз наоборот. Очень даже не мешаешь, - тигр прищурился. – Я голоден. За те дни, что прошли после окончания дождей, я не поймал ни одного кролика, даже ни одна мышь не попалась мне на пути. Зато сегодня…

Охотнику показалось, что тигр ухмыльнулся. Всё ещё пытаясь казаться спокойным, он сказал:

- Не надо смотреть на меня так. Мне не нравится, что ты смотришь на меня словно на еду. Я не дичь. Я бог! В моей власти дарить джунглям жизнь!

- Но ты дрожишь. Значит, тело твоё из плоти и крови, а я голоден. В моей власти забирать жизнь в джунглях. Это моё право с самого сотворения.

- Но ты не можешь меня съесть! Я – бог!!!

- А я тигр. И я очень хочу есть.

Тигр зевнул, обнажив огромные клыки. Охотник испуганно попятился. Смутная надежда, что тигр не посмеет съесть бога, всё ещё не покидала его. Тигр замер, напрягая всё тело. Обрадованный охотник отступил на пару шагов.

- Я бог, - сказал он, не замечая кровавых огоньков в глазах голодного хищника, - боги не подвластны земным законам. Я сам и есть закон. Ты не можешь причинить мне вреда, а я не хочу причинять вреда тебе. И мы просто идём каждый своей дорогой. – он самодовольно замолчал и отвернулся, собираясь покинуть опасное место. Краем глаза охотник заметил, что зверь приготовился к прыжку. – Нет!!! – Испуганно закричал он. – Ты не смеешь! Я бог!

- А я хочу есть, - спокойно ответил тигр.

- Ты не можешь! Я бог! Ты не…

- А всё-таки, невкусные они, эти боги, - проворчал тигр некоторое время спустя. Он облизнул окровавленную пасть и нырнул в заросли, сопровождаемый гнетущей тишиной. Уже второй раз за этот день джунгли оплакивали утрату своего божества, пусть и не столь совершенного и древнего, как нехиптаптхету. А растерзанные останки того, кто совсем недавно был богом джунглей, а еще утром был человеком, охотником, лежали в густой и мокрой от крови траве, став пищей мелким падальщикам и насекомым. Лежали так, как лежало где-то в сердце джунглей безжизненное тельце крохотной птички, погибшей из-за одного единственного перышка…

Тигр уходил в непролазные дебри, сытый и довольный. Охота оказалась удачной, и теперь он несколько дней мог не думать о еде, а просто отдыхать и наслаждаться покоем. Вскоре ему захотелось пить. Вдыхая влажный от испарений воздух, зверь явственно почуял воду. На его памяти вокруг не было ни одного водоёма, но он чувствовал воду! Не здесь, а гораздо дальше. Вскоре тигр действительно нашёл небольшой ручеек. Утолив жажду, сытый зверь разлегся на большом камне, нагретом редкими солнечными лучами, проникавшими сквозь листву деревьев. Прикрыв глаза, он попытался вздремнуть. И тут джунгли словно взорвались множеством звуков, обрушившиеся на чуткие уши тигра, а обилие резких запахов начинало раздражать.

Тигр вскочил и поспешил прочь, стремясь отыскать более тихое и укромное место для отдыха. Но какофония звуков и запахов преследовала его повсюду. Зверь метался по джунглям в поисках покоя. Наконец, тигр остановился, бока его тяжело вздымались. Он смирился с неприятными ощущениями, которые никак не хотели его покинуть. Тигру понадобилось время, чтобы пообвыкнуться. Он яростно помотал головой, надеясь вытряхнуть из неё лишний шум. Немного успокоившись, тигр направился к своему убежищу.

Джунгли снова жили своей жизнью: пели птицы, суетились муравьи, порхали бабочки и букашки. Вот деловито прошествовало семейство дикобразов во главе с почтенным патриархом. Тигр остановился, пропуская их. Он очень хорошо помнил, как долго болела лапа, в которую попала игла дикобраза при их последней встрече. Бесшумно ступая по ковру из травы и прелых листьев, тигр начал ощущать странную лёгкость. Ему вдруг отчаянно захотелось прыгать, скакать, кувыркаться и резвиться, словно бы он маленький тигренок, а не могучий тигр, способный с одного броска завалить буйвола. Из мощного горла вырвалось какое-то мяуканье. От неожиданности зверь даже присел. Странные звуки и ощущения, рождавшиеся где-то внутри, смущали его. Озадаченный и немного напуганный собственным состоянием тигр изо всех сил противился изменениям, происходившим с ним, его сознание упиралось словно кошка, которую волокут за хвост, ну разве что без отчаянных воплей. Но божественное начало постепенно одерживало верх.

Неожиданно, прямо на тигра выскочил заяц. Тигр мгновенно придавил его лапой и склонил голову, осматривая случайную добычу. В этот момент из зарослей выпрыгнул волк, преследовавший этого зайца, но, увидев свой обед в лапах более могучего соперника, поспешил убраться восвояси. Заяц отчаянно верещал от страха, но тигр не проглотил его, как подсказывал инстинкт, а почему-то, лизнув, отпустил. Он был вполне сыт, но не это заставило хищника отпустить зайца.

Ошалелый ушастик еще долго смотрел в след удаляющемуся тигру, сидя на траве будто приросший. Потом, опомнившись, он бросился в заросли, спеша разнести удивительную новость. У джунглей появился новый хранитель.

А тигр уходил в глубь джунглей, повинуясь зову чудесной музыки, рождавшейся где-то в его сознании, а может, и ещё глубже.

«Не желай, а то может исполниться», - так часто говорят старики. Но мы, молодые, разве станем слушать их вечное брюзжание? Что за глупость?! Разве можно страшиться исполнения своих заветных желаний?

И мы желаем. Желаем всего - от миллиона долларов и дачи на Канарах до банального зонтика в дождливую погоду. Желаем того, желаем этого... Желаем, несмотря на то, что больше девяноста процентов наших желаний так и останутся несбывшимися. Да, мы это знаем, но всё равно... Ах, до чего же приятно: захотеть чего-либо и тут же получить. Исполнить своё желание. Да ну их, этих стариков...

Вот и моя соседка так думала до поры до времени. Как же её звали? Юлькой, кажется... Да, точно, Юлькой. Этакая симпатичная девушка лет двадцати, с постоянными озорными искорками в больших карих глазах. Как сейчас помню: бежит по ступенькам, словно бабочка порхает, вечно торопится, вечно улыбается, обязательно поздоровается со всеми стариками, что около подъезда сидят. Да не просто поздоровается, а по имени-отчеству, да ещё о самочувствии справится, о питомцах. Весёлая была такая. А чего ей печалиться? Родители живы-здоровы, сама не болеет, одета, обута, живёт в достатке, ни в чём ей мать с отцом не отказывают. Учится в престижном институте, в который и поступила-то легко, не то, что некоторые. И местечко ей после окончания готово такое, какое сама захотела. Друзей полон дом, поклонники не то, чтобы табунами ходят, но имеются в достатке, а она – ни да, ни нет. Мол, молода ещё, рано ей о пелёнках да кастрюльках думать.

Так и жила себе припеваючи. Везло ей здорово, что ни задумает, что ни пожелает, всё всегда исполнялось, всё по-ейному выходило. Ещё и шутила, что слово заветное знает и любое желание исполнить может, что ей это слово ещё в детстве щука на ближнем пруду шепнула. Говорила и смеялась, и вокруг все смеялись, одна только бабка её, покойница, бывало, хмурилась и всё говаривала:

- Не гневи Господа, не хвались везением, завистливых да злых людей вокруг полным-полно.

- Да что мне они, бабуль? - отшучивалась Юлька. - Мне и так хорошо. Разве ж я многого хочу? Всё, как у всех. Везёт просто.

- Не желай, Юлия, а то исполнится, - строго наставляла бабка, - как бы потом жалеть не пришлось.

- Да ну тебя, бабулечка, с твоими суевериями! Разве ж я виновата, что всё, чего очень хочется, всё мне само даётся?

Так и забавлялась Юлька, не замечая, что от её хотений лучше ей самой не становится. Пока не появился он.

Уж не знаю, как там было на самом деле, однако дворовые сплетницы всю историю до мелочей выведали. Ну, может, и приврали чего...

Влюбилась тогда Юлька шибко, поклонников всех от дома отвадила, с друзьями почти перестала гулять. Зато одеваться стала... каждый день что-нибудь новое, дорогое, и всё, словно с обложки модного журнала. Причёску сменила, покрасилась. И всё ради него. Да только, видать, не ладилось у них что-то, не отвечал он ей взаимностью, что ли. Нервная такая ходит, всё на телефон поглядывает, ещё больше хмурится и убирает в сумочку. Не отвечал он ей. Будто кончилось Юлькино везенье. Извелась девка, исхудала, без слёз не взглянешь. Пытались её урезонить и подруги, и родители, да без толку.

- Всё равно мой будет, - упрямо твердила она. - Вот захочу, и бегать за мной будет! На руках носить! На коленях стихи читать...

Перессорилась тогда Юлька чуть ли не со всем миром, однако ж, своего добилась. Спустя месяц снова повеселела, стала прежней ласковой и озорной девушкой, какой мы её и знали. Счастливая такая ходила. Любовь...

Бурный роман её наблюдал весь двор. А что? По машине её возлюбленного часы можно было сверять. Красивая такая машина, серебристая, не наша, иностранная какая-то… ну, да не важно это. И сам он такой видный мужчина, молодой, лет тридцати – тридцати пяти, всегда в костюме, аккуратный такой, вежливый. Ровно в шесть появлялся. Подкатит к подъезду и ждёт, а у самого на заднем сиденье каждый раз по букетищу лежит – роскошные цветы, денег, наверное, стоят немалых. Юлька появлялась быстро, не то, что с прежними кавалерами, что по часу под окнами торчали. Нет. Только он подъедет, мотор выключит, как она уж каблучками по ступенькам стучит-торопится. Соседи уже и о свадьбе поговаривать начали.

А Юлька совсем закружилась, ничего вокруг не замечала. Да и что ей замечать, когда голова любовью занята? Даже свою лучшую подругу Таньку забросила. А ведь раньше, бывало, чуть ли не каждый день к ней ездила, да ещё и с подарками. С малолетства они не разлей вода были, потом, в классе девятом, Танькины родители погибли, и бабушка забрала её к себе, в Ростов. Там Танька и школу окончила, и замуж вышла. Сразу же после школы. Родила сынишку. Потом её муж уехал в Москву, обустроился, основал фирму и перевёз их с ребёнком. Вот радости-то у подруг было! Танька-то целыми днями с дитём возится, мужа почти не видит, вот Юлька к ней и наведывалась. А тут совсем перестала, разве что по телефону болтала, делилась... Танька в последнее время такая грустная ходила, сама не своя, на все Юлькины расспросы только отмахивалась, мол, пустяки это, просто дома устала сидеть.

А у Юльки роман продолжался. То ресторан, то ночной клуб, то за город на дачу на шашлыки, то по Москве-реке кататься. Даже как-то в Ялту на недельку ездили. Приехала тогда Юлька загоревшая, словно негра. С полгода длилось её счастье, а потом случился у Юльки день рождения. Пригласила она и свою подругу лучшую, Таньку, и своего любимого. Сергеем его звали. Вот как раз в день рождения Юлька с Сергеем впервые и поссорились.

Оказалось, что он уже был приглашён на какое-то мероприятие, от которого нельзя было отказаться. Сильно же тогда Юлька разозлилась. Даже подарок не взяла, так в машине и оставила. Хлопнула дверцей и ушла. Сергей ждал её тогда. С полчаса в машине сидел, названивал кому-то, а после вынес огромный букет белых цветов - мы таких и названий-то не знали - и маленькую коробочку, положил всё это на скамейку и уехал. Юлька потом всё же вышла, не выдержала. Забрала и цветы, и подарок - цепочку золотую с кулоном в форме капельки из голубого камня. Красивый такой кулон. Старушки на скамеечке разахались от восторга, а Юлька только губы поджала. Ну, видно же, что понравился подарок, но молчит, и глаза на мокром месте.

Вечером Сергей не приехал, хотя Юлька его очень ждала, каждые пять минут в окно выглядывала. И подарок его надела, и цветы в самую лучшую вазу поставила, на видное место. Гости прибывали, а он всё не шёл... последними приехали Танька с мужем. Юлька как глянула на него, так и обмерла: стоит перед ней её Сергей, букетик какой-то в руках мнёт, тоже не ожидал такого, а рядом подруга лучшая лепечет что-то, поздравляет, подарок в руки суёт. Потом, видимо, поняла, что к чему, однако, вида не подала. А Юлька кое-как себя в руки взяла, хотя нелегко ей было. Сергей тоже весь вечер ходил сам не свой.

Праздник стал для Юльки настоящей пыткой. Приходилось улыбаться гостям, отвечать на поздравления. Сергей ни разу не подошёл к ней, не заговорил, не попытался что-либо объяснить. Да и Танька особо общаться не стремилась. Юлька избегала смотреть подруге в глаза. Когда Танька с мужем ушли, сославшись на то, что оставили маленького сынишку с соседкой, легче Юльке не стало. Подавленность и бледность близкие приняли за огорчение по поводу отсутствия её Сергея. Утешало Юльку только то, что ни родители, ни друзья ни разу не видели их с Сергеем вместе. Хотя, какое там утешение...

С трудом дождавшись ухода гостей, Юлька заперлась в своей комнате и ревела, наверное, всю ночь. Ревела от обиды и злости на саму себя, на Сергея, и даже на Таньку, которая за всё это время не показала ей, Юльке, ни одной семейной фотографии. Утром ни в какой институт она, конечно, не пошла.

Несколько дней Юлька просидела в своей комнате в полном отчаяньи. Сергей не звонил, на её звонки и смс-ки не отвечал. Наконец, она решилась выйти из дома. По дороге настраивала себя на спокойный разговор, думала, что и как будет говорить, и как ей на это могут ответить.

У Танькиного подъезда стояла скорая. Оказалось, что Танька уже давно стала замечать странности в поведении мужа, но об их истинной причине могла только догадываться, не имея никаких доказательств. После возвращения с Юлькиного дня рождения у них произошёл большой скандал, и Танька с Сергеем не разговаривали дня три. А в этот день она, дождавшись, когда муж уедет на работу, отвела ребёнка к соседке и наглоталась таблеток. Соседка заподозрила неладное и позвонила Танькиному мужу. Сергей приехал как раз вовремя...

Всё это Юльке поведала та самая соседка.

Из подъезда вышли санитары с носилками, на которых лежала Танька, бледная, как халаты санитаров. Следом вышли врач и Сергей. Юлька даже не сразу его узнала, до того он изменился. Бледный, растерянный, а в глазах... В глазах его было столько муки и боли, что Юльке страшно стало. Юлька подошла к нему, что-то попыталась сказать, но Сергей смотрел на неё невидящим взглядом:
- Уйди. Уходи, Юлия, совсем уходи...

А спустя месяц, когда Таньку выписали из больницы, они уехали обратно в Ростов. Все вместе. Юлькина же жизнь осталась прежней. Да и сама Юлька мало изменилась, только притихла и реже улыбалась. И всё это из-за простого «хочу». Вот и думай, хорошо ли это, когда желания наши сбываются...

Вера, Верка, Верочка, Верунчик — вот далеко не полный список имён, которыми её называли родители, одноклассники и просто знакомые. Лично для меня она навсегда останется Верой — моей подругой, моим зеркалом, моим вторым «я». По крайней мере, я хочу помнить её именно такой.
Сколько себя помню, мы всегда были вместе: в школе, дома, на улице. Даже увлечения у нас были одни на двоих. Пусть мы и учились в разных классах, но это ничего не меняло. Как и все подруги, мы с Верой то ссорились, то мирились, и какими бы не были эти ссоры, они никогда не оставляли шрамов на нашей дружбе. Мы могли сколько угодно болтать, а потом, сразу же после расставания, часами висеть на телефоне, забывая обо всём. Не наговорились? Возможно. Нам всегда было о чём поговорить, о серьёзном и о пустяках. Мы могли бесцельно бродить по городу разговаривая о чём угодно, а могли долго молча сидеть на скамеечке у её подъезда, разглядывая звёздное небо. Наверное, это очень важно, когда есть с кем не только поговорить, но и помолчать.
Мы были как одно целое. О таких говорят «не разлей вода». Да и воды, то есть слёз, мы не боялись. Мы всегда знали, что можем положиться друг на друга, доверить свои тайные печали, радости и мысли. Сейчас бы я сказала, что мы с Верой были друг для друга живыми дневниками.

Так мы росли. Не то, чтобы ровно и гладко, но мы были счастливы, мы дорожили тем, что имели, дорожили нашей дружбой. Это вовсе не означало, что мы замыкались в общении между собой. У нас были и общие друзья, и личные знакомые. Мы и в гости могли сходить по отдельности, и в кино. Не обходилось порой и без тайной ревности, этакого чувства собственничества, быстро проходившего, стоило нам провести вечерок вдвоём за чашкой чая или картами.
Со временем мы пришли к выводу, что наша дружба самая крепкая и настоящая, и что ей не мешают сердечные увлечения и свидания. Ну да, нам было чем гордиться — многие наши знакомые, начиная встречаться с парнями, сводили общение с внешним миром к необходимому минимуму или вовсе меняли прежних друзей на друзей своих возлюбленных. А вот у нас этого не было.
А потом я влюбилась. Влюбилась так, что... эх, как влюбилась! Не скажу, что не могла ни есть, ни пить — аппетитом я всегда отличалась отменным, в любой ситуации — но все мои мысли были только о нём. И что особенно приятно, моя симпатия тоже вроде бы отвечала мне взаимностью. По крайней мере то, что я ему нравилась, и что он ревнует, было очевидно не только мне. Разумеется, я прожужжала своей подруге все уши о своём любимом. Всё равно, ни о чём и ни о ком другом я не могла говорить, да и не хотела. Даже показала ей его пару раз.
Наши отношения развивались медленно, но по классическому сценарию. Сперва вроде как случайные встречи, звонки, а потом уже и свидания. Редкие правда, но тем они для меня ценнее. А потом... Даже не знаю как вышло, что я дала Вере его телефон. Скучно нам было что ли? Повеселиться хотели? Ну и повеселились да забыли. Много других дел и забот навалилось, не до веселья. А потом у Веры появился очередной поклонник, который основательно вскружил ей голову. Так мы и ходили, влюблённые и счастливые. Счастливые, пока однажды я не поехала по делам на другой конец города и не увидела из автобуса, как Вера выходит из кинотеатра под ручку со своим парнем. С моим парнем...
Кажется, именно тогда я поняла, как это бывает, когда темнеет в глазах. Это не метафора. Просто всего на одно мгновение вокруг меня выключили свет, а потом включили. И сразу стало так пусто...
Я не закатывала скандалов, не рыдала в подушку, не ходила с убитым видом. Зачем? Ну, поплакала немного, было дело, и всё. Просто внутри боль... глухая, но непрекращающаяся, постоянная боль. Ведь если действительно любишь, то сделаешь всё, чтобы было хорошо тому, кого любишь. А ему было хорошо именно с ней. Ещё несколько месяцев я изо дня в день наблюдала их роман, делала вид, что ничего не знаю. Несколько месяцев я с внешним спокойствием наблюдала, как Вера врёт и изворачивается. А он... Кажется, он всё понял гораздо раньше неё, но молчал и глаза виновато прятал при встречах.
Так во мне окончательно убили веру в дружбу. Добросовестно так, капитально. Что ж, одной иллюзией в моей жизни стало меньше. Потом, конечно, были и слёзы, и сбивчивые объяснения, и попытки оправдаться, и даже речи о том, как не хватает нашей дружбы. Не мои слёзы, разумеется, Веры. В результате мне её ещё и утешать пришлось. Никогда не забуду того чувства брезгливости, которое я ощутила. Тогда я и одела свою первую маску — маску милой весёлой девочки, которая ни на кого не сердится и вообще претензий ни к кому не имеет.
«Ты же ещё не любила по настоящему. Для тебя это всего лишь увлечение. Одно из многих...»
Зря она так... Эти слова я очень хорошо запомнила. Собственно, если бы не они, то кто его знает, как бы всё обернулось.

Они встречались довольно долго. Первое время Вера настороженно относилась ко мне, подозревая, что я всё ещё влюблена, но потом многолетняя привычка доверять мне и рассказывать обо всём взяла верх. Да и маску я носила как следует, даже срослась с ней. И теперь я была в курсе всего, что происходило у этой сладкой парочки. Собственно, почему я так сразу пустила всё на самотёк? Ведь за свою любовь нужно бороться. Наверное, меня парализовал тот факт, что мой любимый встречается именно с моей лучшей подругой, которая как никто другой знала, насколько я его любила.
Я вообще человек неконфликтный, но и безропотно терпеть не стану. Ну нет у меня этого библейского смирения! Тем более, когда подливают масла в огонь. А вокруг только и было разговоров: «ах, какая пара! Ах, какой у них красивый роман! Ах, какая у них большая любовь!» Вера ходила сама не своя от счастья, даже что-то о свадебном платье лепетала. Кто я такая, чтобы портить жизнь людям, которые по настоящему любят друг друга? Значит, есть она, настоящая любовь. Случается же ещё, а не только в книжках или кино.
И я верила, что однажды тоже смогу полюбить так же сильно, что однажды полюбят и меня, что просто время для моей любви не пришло. Наивно. Но мне отчаянно нужно было хоть во что-нибудь верить, чтобы не сойти с ума.
Вскоре разбилась ещё одна иллюзия.

Вера уехала на несколько дней, и я могла наслаждаться покоем и молчанием телефона. К тому же, дело шло к сессии, и не мешало подготовиться как следует. Он зашёл ко мне как раз в один из таких спокойных вечеров за фотографиями с последней вечеринки. Славная была вечеринка! Хорошо погуляли! И снимки получились отличные. Зашёл за фотографиями, а остался до утра. Нет, я ничего не скажу против: ночь была незабываемая, сказочная, фантастическая ночь. Специально я его в постель не затаскивала, но и оскорблённую невинность тоже не изображала. Просто брала от жизни то, что она мне давала. И ни одного слова, ни одного намёка на любовь.
Утром я специально старалась держаться спокойно. Никакого раскаяния в содеянном, списывания на минутную слабость или не угасшие чувства. И уж разумеется, не было рассуждений о продолжении отношений, об обязательствах или планах на будущее. Моё поведение его малость озадачило. Он ожидал чего угодно, только не спокойствия и чуть ли не равнодушия. Однако, я накормила его завтраком с продолжением в постели, а потом выставила за дверь, не забыв всучить снимки. Помню, уходил он такой растерянный, жалкий, как побитая собака. А чего он собственно хотел?
Вот так во мне убили веру в верность, а я обзавелась ещё одной маской — маской равнодушия.

Вера заявилась минут через пять после его ухода не менее растерянная и озадаченная. Ещё бы, увидеть своего жениха, утром выходящего из дома подруги... Как оказалось, она только что приехала и решила заглянуть ко мне не заходя домой. Разумеется, я сообщила ей, что её разлюбезный жених забрал фотографии и только что ушёл, что она при желании может его ещё догнать, а мне нужно собираться, дескать, гостей жду.
Я выставила её так же спокойно, как и его, предоставив самостоятельно заниматься самоедством и сражаться с сомнениями. По себе людей не судят? А вот и неправда — судят всегда по себе. А уж ей есть чего бояться и о чём подумать.
Угрызения совести? А почему это мне должно быть стыдно? Я же никого ни у кого не уводила, силком в постель не затаскивала и не заманивала. Он сам пришёл. К тому же, удерживать его я не собиралась. По большому счёту, если мужчина способен изменить своей женщине со мной, то нет никакой гарантии, что он будет хранить верность мне. Я не чувствовала себя безумно счастливой от того, что мне наконец-то довелось провести ночь с мужчиной моей мечты, но и сожалений как-то не наблюдается. Возможно, я стала циничной? Ну так учителя были хорошие, а я примерная ученица.

А спустя некоторое время они расстались. Нет, тот случай остался в тайне, и я к их разрыву не имею никакого отношения. Ну... почти никакого. Я не настраивала их друг против друга, не радовалась охлаждению их отношений. Собственно, их отношения давно перестали меня интересовать и волновать. А когда Вера пришла ко мне со своим горем, то я не стала её жалеть и даже слушать. Не смогла. Не захотела.
- Вы оба получили то, что хотели, что заслужили. При чём тут я? С чего ты решила, что я буду пожизненной жилеткой при всех твоих неурядицах? В своих проблемах разбирайтесь сами, а меня оставьте в покое.
Она всхлипнула, молча посмотрела на меня и ушла. Ушла из моей жизни насовсем.

Да, это выглядело как месть, но я не собиралась мстить. Мне просто стало скучно и пусто в душе. Забавно всё-таки. Вера убила дружбу. Мой любимый убил во мне веру, что существует верность. Я сама убила в себе любовь. А все вместе мы убили в нас самих веру в то, что можно вообще во что-то верить.

- Да, да, да, господин, - скрипел остроносый карлик, заискивающе прыгавший вокруг меня, - возьмите! Вы не прогадаете, клянусь своей бородой!

Тоже мне, нашёл, чем клясться... Я с сомнением посмотрел на протягиваемую им вещицу:

- Три диана слишком дорого за такую побрякушку. Я дам тебе только один.

Мои попытки поторговаться ни к чему не привели. Никудышный из меня торгаш. Карлик, видимо, это почувствовал и не думал сбавлять цену. Так что пришлось раскошелиться. Когда я убрал оставшиеся деньги, то странный продавец уже затерялся в толпе. Где-то вдалеке мелькнул его малиновый колпак и исчез. Я пожал плечами. Не иначе жулик какой-нибудь, сбыл ворованную вещицу и был таков. Собственно, делать на рынке мне уже было нечего, денег-то всё равно нет. И я пошёл домой.

Дома, если так можно было назвать моё унылое и ветхое жилище, которое даже ростовщики в заклад не принимали, меня никто не ждал. Разве что старый облезлый кот и пара канареек. Так и должно быть, если ты маг-неудачник. Ни денег, ни клиентов, ни семьи. Первого я лишился благодаря ушлому заказчику, который содрал такую неустойку за невыполненный заказ, что я чудом избежал долговой ямы. Хотя везением это не назовёшь, просто я знал о нашем судье несколько больше, чем ему хотелось. Так что отделался я лишь потерей состояния и репутации. Теперь только собаки и признавали во мне своего, да и то тогда, когда я помои выливал. А семьи у меня никогда и не было. Сперва ремесло не позволяло, а теперь как бы поздно уж. Всё моё богатство составляют теперь несколько старых фолиантов, справочники и почтенного возраста книга, которую я пять лет назад выменял за баранью ногу. Это теперь я понимаю того старика, который всей своей магии предпочёл сытый желудок.

Основной закон мироздания каков? Действие равно противодействию. То есть, если я эту самую баранью ногу, к примеру, наколдую, то где-то эта самая баранья нога обязательно исчезнет. Из домов бедняков заимствовать мне не позволяла совесть, а из домов богачей — здравый смысл. В каждом уважающем себя семействе имелся домашний маг, который в два счёта мог проследить путь исчезнувшей вещи, а уж судья, да и многие власть имущие в нашем городе постараются, чтобы исчез уже я.

Ну вот, опять о еде... Впрочем, я всегда о еде думаю, когда голоден, а голоден я теперь постоянно. Изгнав из своей головы эти надоедливые и нагоняющие тоску мысли, я аккуратно достал из кармана кисет и кинул в очаг щепотку чёрного порошка, произнося при этом нужное заклинание. Порошок вспыхнул. Дорогущий, но теперь этой щепотки хватит, чтобы обогревать мою лачугу целый месяц. А у меня полный кисет. Так что смерть от холода мне не грозит. Другое дело – от голода... Да что я, в самом деле?!

Наконец, я достал купленную безделушку, которая стоила мне последних денег. На ту малость, что оставалась в кармане, разве что хлеба можно было купить. Моё воображение тотчас услужливо нарисовало кусок хлеба и тарелку с жареными птичками. Словно почувствовав неладное, канарейки как-то уж слишком подозрительно на меня покосились и забились в глубь клетки. Огромным усилием воли я подавил в себе мысли о еде. Во мне снова заговорил забытый азарт охотника за магическими артефактами. Как никак, этому занятию я посвятил более тридцати лет своей жизни. И если бы не роковая ошибка напарника... Ну, да что теперь, по крайней мере, жив остался, а он... Вот и сегодня моё профессиональное чутьё просто завопило, стоило мне бросить взгляд на бесхитростный золотой браслет с бирюзой. С виду самый обычный, без следов магии, но внутри... За свою долгую жизнь я ещё ни разу не ошибался в таких вещах.

Я убрал со стола всё, вплоть до клетки с канарейками, которые протестующе запищали. Что, думаете, я есть собрался? А вот и не угадали! Кот настойчиво тёрся о ноги, но, сообразив, что обеда не будет, разом потерял ко мне всяческий интерес, переключившись на канареек. Те испуганно заметались по клетке.

- Нет уж, приятель, не сегодня, - я бесцеремонно выставил кота на улицу.

Тот возмущённо мявкнул, но назад в лачугу проситься не стал, а отправился со двора. Наверняка найдет амбар, полный жирных крыс. Это даже к лучшему — хоть кто-то сегодня не ляжет спать голодным. А канарейки мне ещё пригодятся. Очень редкий вид — джеммовые бойцовые канарейки. Собственно, мне на их родословную было глубоко наплевать, меня больше интересовало их другое качество. Я использовал своих птичек так же, как шахтёры, то есть, как индикатор, только не газа, а магии.

Ну да, у кого-то крысы там, кролики всякие или свинки, а у меня вот канарейки. Я на них уже столько всего испытывал, что удивляюсь, как они меня ночью до сих пор не придушили. Или заклевали. Мои канарейки прошли, как это говорится, и огонь, и воду, и медные, а в моём случае – магические, трубы. Даже несколько раз жизнь спасали. Правда, из тринадцати их всего пара осталась, да и то обе девочки. И такие хитрющие... не проведёшь. По ним можно было всех посетителей отслеживать, только кормить не забывать да воду менять. Да... о своих канарейках я могу распространяться бесконечно, но сейчас было важно попытаться распознать и изучить моё новое приобретение. Так что всё со стола долой, ведь никогда не угадаешь, что тебя ожидает при работе с неизвестным артефактом.

На стол я постелил антимагический коврик, есть ещё такие, хотя многие в их существование уже не верят, считая вымыслом. И только после этого положил браслет. Осенью темнеет быстро, а потому, небольшая светосфера не помешала. Я внимательно рассмотрел браслет под лупой, избегая лишний раз прикасаться к нему и задерживать подолгу взгляд. Знаем мы такие штучки, проходили. Невинная с виду вещица могла вполне содержать визуальные ловушки, захватывавшие взгляд человека, а потом и его разум, его сознание и душу. Но вроде бы всё спокойно, ничего необычного. Разве что... остатки заклинаний... хм... охранных? Кто же будет охранять такую штуковину? Самый обычный дутый браслет без надписей и узоров, украшенный россыпью мелкой бирюзы неправильной формы. Необработанная, что ли? Что в нём особенного? Хотя нет, поторопился... Заклинание одно, а не несколько, как могло показаться. Мудрёное больно, словно кто-то пытался объединить множество простых заклинаний в единое целое. Неудачная попытка. Наверное, какой-нибудь самоучка сработал, или студент-первокурсник. Ишь, как структуру разорвало... Видать, и бедняге при этом досталось здорово... А вот это уже интересно: направлено это заклинание вовнутрь браслета. Странно, очень странно, как будто его владелец его же и боялся. Но почему тогда не уничтожил? Несмотря на многочисленные мифы, абсолютно неуязвимых магических предметов не так уж много, и за обладание ими идёт самая настоящая война.

Я повертел браслет в руках, испробовал на нём парочку особых заклинаний, проявляющих скрытую магию и ловушки, если таковые имелись бы. Эти заклинания — моя гордость, лучшее, что мне удалось сотворить! Но браслет оставался безучастным – никаких ментальных волнений. Да и вокруг ничего не громыхало, не вспыхивало. Даже канарейки не обращали на него никакого внимания, только нахохлились и время от времени обиженно посматривали в мою сторону. Иногда мне начинало казаться, что мои эксперименты сделали этих пташек разумными.

Отсутствие реакции озадачивало. Неужели я ошибся? Первый раз в своей жизни я ошибся? Нет, второй... но тот раз был так давно, ещё в молодости, так что не считается... Ответом был браслет, тускло мерцавший в свете очага и сферы. Мда... Ошибся... Старею... Жулик-продавец всучил мне побрякушку, которая и полдиана не стоила, а ещё убеждал, что это отличная сделка! Ну, конечно, отличная — для него. В сердцах я открыл окно и выбросил никчёмную безделушку на улицу. Канарейки весьма ехидно поглядывали на меня, и я накрыл клетку плащом — а нечего!

Следующие несколько часов я провёл в оплакивании трёх дианов. Для кого, может, и мелочь, а для меня – возможность пару месяцев есть хоть какую-то похлёбку. Ну и огородец свой имеется... А теперь... Ни один ювелир не даст мне такой цены, а скупщики краденого и ростовщики возьмут лишь по цене самого золота, бирюза вообще не в счёт, больше пробегаю. Обычная дешёвка, какие дарят своим девицам заезжие гуляки. Так почему же я купился? Почему моё профессиональное чутьё так завопило, стоило увидеть браслет? Может, всё дело в хроническом невезении, которое преследует меня последние годы? Говорят, что это участь всех охотников за артефактами. Но мне-то от этого не легче. Посвятив остаток дня самобичеванию и анализу истоков своего невезения, я пришёл к выводу, что мне так отчаянно хотелось найти что-нибудь стоящее и доказать всем, что меня ещё рано списывать со счетов, что принял желаемое за действительное, поддавшись на красноречие карлика.

К вечеру я, уязвлённый собственной непрофессиональностью, всё же перелистал все книги и фолианты, хотя был готов поклясться, что знаю их наизусть. И вот на предпоследней странице той самой стариной книги я нашёл размытый текст. Чудом сохранился только один абзац:

«ЖЕЛАТЕЛЬ — выполнен в форме золотого браслета без узоров и отличительных знаков, украшен россыпью необработанной бирюзы, играющей роль катализатора... выполняет все материальные пожелания владельца... достаточно только представить себе желаемое. Меры предосто...».

- Ой-ё...

Как ошпаренный, я выскочил на улицу, но браслета уже и след простыл. Помнится, днём тут крутилась стайка незнакомых мне ребятишек. Проклиная всё на свете, в том числе и свою торопливость, я вернулся в лачугу. Подумать только... А ведь я мог сейчас иметь дом, вкусный ужин, тёплую постель... да всё, что пожелал, если бы...

Убирая на место книгу, я даже не удосужился дочитать абзац до конца, а ведь там была ещё приписка, сделанная, очевидно, прежним владельцем книги:

«Меры предосторожности: все исполняемые желания имеют обратную силу. Отдача в радиусе пяти лиг. Не применять рядом с близкими людьми!».

Но я пожалею об этом позже. А пока... пока я просто лёг в свою холодную постель и попытался уснуть.

Проснулся я с тем же чувством утраты и собственной ничтожности. Самоедством сыт не будешь, а есть хотелось не только мне. Канарейки под плащом так орали, что могли и мёртвого разбудить, но разбудили только меня. Ладно, живите... Я снял с клетки плащ и вернул канареек на их законное место — на стол. Из еды были только соль и горшочек льняного масла, так что, хочешь – не хочешь, а пришлось мне снова отправляться на рынок.

А на рынке... Голова закружилась от обилия вкусных запахов. Голодное воображение рисовало самые соблазнительные картинки. Ещё бы, ведь я уже забыл, когда последний раз нормально ел, а вчера вообще только завтракал. Захотелось купить на оставшиеся деньги пару кругов кровяной колбасы, хороший пирог и съесть всё это за один раз. Тяжело вздохнув, я мужественно зашагал сквозь торговые ряды к хлебной лавке. Денег у меня как раз хватило на пару ржаных хлебов, выпекавшихся в форме кирпича. Это был самый дешёвый хлеб, так что я ещё заглянул в крупяную лавку и купил немного пшена своим канарейкам. С пустыми карманами, но с покупками я направился домой, лелея идиотскую надежду вдруг найти свой браслет. Мечтания мои были прерваны самым неожиданным образом. Словно из-под земли передо мной возник вчерашний карлик в малиновом колпаке:

- Господин... Господин... - заскрипел он, - ошибочка вышла! Ошибочка вышла... Верните браслет, господин, очень прошу вас...

Недоумевая, я уставился на этого странного типа:

- Какая ошибочка? Ты о чём это?

- О браслете, господин. Я перепутал браслеты, я ведь совсем не разбираюсь в украшениях, и продал вам не тот браслет. Вот... - и он вытащил из-за пазухи золотой браслет.

Надо сказать, что этот браслет был куда лучше моего. Начищенный до блеска, он мягко сиял в лучах солнца, россыпь мелких изумрудов причудливым образом вплеталась в орнамент, инкрустированный серебром. Дивная работа! Я засмотрелся на браслет. Да и магия в нём чувствовалась сильная. Карлик довольно улыбнулся, видя мою реакцию.

- Вот браслет, который я собирался вам продать, господин. И вы действительно не прогадаете, так как он приносит своему владельцу небывалую удачу во всём. Пожалуйста, простите меня, господин, за эту досадную оплошность. Я всю ночь не спал, переживал... Вот, возьмите его, - карлик вложил мне в руку браслет, - а мне отдайте старый. Он принадлежит моей бабушке, и она очень дорожит им.

Я покачал головой и вернул карлику его товар:

- Я сожалею о твоей бабушке, но не могу вернуть браслет.

- Почему?! - воскликнул удивлённо карлик.

Я поймал себя на мысли, что к его малиновому колпаку так и просится золотой колокольчик.

- Потому, что я его потерял, - честно признался я.

Незадачливый продавец нравился мне всё меньше, но лгать тоже не хотелось. В конце концов, браслет всё равно пропал. Карлик сделался совсем как его колпак, но справился с собой:

- Господин не хочет отдавать вещь, я понимаю. Господин желает получить компенсацию за причинённые неудобства? Господин умный, очень умный. Конечно, я готов заплатить, я же не хочу испортить свою репутацию... В моём деле репутация очень важна... Господин знает...

Меня подмывало спросить, в каком деле, но вместо этого я лишь развёл руками:

- Господин очень бы не прочь получить компенсацию, но это невозможно. Я действительно потерял браслет вашей бабушки. Мне очень жаль.

На мгновение в глазах карлика мелькнула жгучая ненависть, но она так быстро сменилась самой радушной улыбкой, что я засомневался в увиденном.

- О, я понимаю... случаются и такие неприятности. Но если господин всё же найдёт браслет, то я готов обменять его на новый с доплатой. Вот...

Карлик всучил мне маленький кусок плотной бумаги, который оказался самой настоящей визитной карточкой. Интересно, чем же это он таким занимается? Я себе даже в лучшие годы такого не мог позволить. Заверив его, что всенепременно зайду, как только найду старый браслет, я отправился домой и ещё долго чувствовал на себе полный ненависти и злобы взгляд карлика.

Разумеется, я был не настолько наивен, чтобы поверить в историю с бабушкой. Вчера карлик очень убедительно впихивал мне браслет, а сегодня столь же убедительно пытался заполучить обратно. Может быть, он этот браслет украл, продал поскорее, а потом появился настоящий хозяин и потребовал своё имущество обратно? Хотя... хозяин мог бы и напрямую на меня выйти, в городе я личность довольно известная. Нет, тут что-то не то. Покупатель, который предложил больше? Но почему тогда у карлика так тряслись руки? Не поверю, что от волнения, — людей такого типа я очень хорошо знаю. Тут что-то ещё... Он явно кого-то боится. Боится до безумия, а вот только безумцев мне и не хватает для полного счастья.

Я усилил охранные заклинания, добавил с десяток отводных на случай, если кто-нибудь вздумает за мной следить, и принял кое-какие другие меры. Хорошо ещё, что мне удалось продлить лицензию до весны. С моей репутацией это была пустая трата времени и денег, и все это прекрасно понимали. Однако теперь я, в случае чего, смогу использовать и боевую магию, причём, вполне легально. Это несколько успокаивало.

Следующие несколько дней я просидел дома безвылазно, изучая книги и фолианты. Выводы были самые неутешительные. Во-первых, мне впервые за много лет попался по-настоящему серьёзный артефакт. Во-вторых, этот артефакт оказался весьма опасной штуковиной. В-третьих, кому-то очень нужен мой браслет. И, в-четвёртых, сейчас этот артефакт, возможно, находится в руках детей. От мысли, какими могут быть последствия его использования, мне стало нехорошо. Ну, и в-пятых, пока я сидел, как крыса в норе, боясь носу казать на улицу, у меня закончилась еда. «Огород», конечно, звучит гордо, но, кроме пары грядок лука да нескольких тщедушных тыкв, у меня ничего не выросло.

Наконец, я выбрался из дома с твёрдой решимостью найти браслет, пока он не натворил бед. Теперь я целыми днями слонялся по городу, собирая слухи и сплетни о всяких чудесных происшествиях и несчастьях. А ещё я надеялся найти хоть какую-нибудь работёнку. Но кому нужен маг-неудачник, тем более, если это я?

Оказалось, что кому-то я всё же нужен. Спустя неделю бесплодных поисков мне посчастливилось встретить школьного товарища. Несмотря на годы, он мало изменился. Этакий маг среднего уровня, добропорядочный отец семейства. Я узнал, что у него в городе несколько магазинчиков магических вещей. Звучит, конечно, громко, а на самом деле лавки для обывателей, с амулетами на все случаи жизни, оберегами, зельями и прочей мелочью, до которой уважающий себя маг никогда не опустится. Но, видимо, мой школьный товарищ был иного мнения и не гнушался никакими заработками, так как дела у него шли неплохо. Сам он давно уже занимался исключительно коммерцией, предпочитая нанимать для работы мелких магов. Ну, и платил им, соответственно, гроши. В другое время я бы и слушать его не стал, но сейчас выбирать особо не приходилось.

К счастью, от меня не требовалось постоянно сидеть в магазине, такого позора я, дипломированный маг, специалист по работе с магическими предметами повышенного риска, ну, по крайней мере, именно так было записано в книге выпуска Академии, не пережил бы. Моя работа заключалась в изготовлении зелий и нанесении охранных заклинаний на предметы обихода. В основном это были зеркала, перья для письма и всякого рода шкатулочки. Всё это я делал дома, а потом приносил в магазин, получал расчёт и новые заказы. На еду хватало, так что я не жаловался. И всё ещё не терял надежды найти злополучный браслет. Спустя некоторое время я смирился со своей участью и даже стал получать некое удовольствие от работы. А что поделаешь) Человек — это такое существо, которое очень быстро привыкает не только к хорошему, но и к плохому.

Очевидно, судьбе показалось этого недостаточно, и она решила окончательно меня добить, явив в качестве своего орудия моего извечного соперника ещё со времён академии. В тот день я принёс в магазин очередную партию безделушек. Продавец суетился вокруг молоденькой женщины, которая хотела заказать небьющееся зеркальце. У меня аж дыхание перехватило — до чего она была юна и хороша. Да нет, она была само совершенство! Её спутник, высокий седой господин, не вникал в суть разговора, с подчёркнутым равнодушием рассматривая улицу сквозь витрину.

- Даже не сомневайтесь, госпожа, - лебезил перед ней продавец, - ваш заказ будет исполнен в самом лучшем виде, ведь у нас работают лучшие маги!

Спутник красавицы обернулся и с презрением посмотрел на продавца, высоко подняв бровь, что должно было означать высшую степень недоумения. Тот сразу стушевался и забормотал:

- О, простите, господин, я ничего такого... я только хотел сказать, что мы не принимаем, кого попало, у нас работают только профессионалы...

Но тот уже не слушал продавца, а злобно уставился на меня. А я и не собирался отводить взгляд. Женщина капризно надула губки и потянула его за руку, прерывая нашу безмолвную дуэль:

- Ну, дорогой, ну, пойдём уже! У тебя сегодня приём в магистрате, а я ещё шляпку не выбрала. Моей кузине вчера привезли новый каталог из столицы!

Дорогой?! Мало того, что мой заклятый враг, поднявшийся на самый верх, застал меня в таком месте за занятием, не оставляющем никаких сомнений в роде моей деятельности, так вдобавок эта юная прелестница оказалась его женой.

- Конечно, дорогая, пойдём отсюда. Заказ принесёте на этот адрес, - он небрежно бросил на прилавок визитную карточку с золотыми вензелями. - Даме твоего круга не подобает лично посещать подобные лавки, для этого существует прислуга.

Я еле сдерживался, чтобы не врезать по его высокомерной физиономии или хотя бы не высказать всё, что о нём думаю, но... Нужда заставила забыть о таком понятии, как гордость, так что мне осталось только молчать и сжимать кулаки. Однако и этого унижения судьбе показалось недостаточно. В довершение всего продавец передал мне этот заказ и визитку, чтобы я лично отнёс клиентке её зеркальце. А на мою попытку возразить, что я маг, а не рассыльный, он предложил мне убираться на все четыре стороны. Голод — очень убедительный аргумент, и я молча взял картонку. Ох, как же я ненавидел себя в тот момент, как презирал, как ругал за потерянный по собственной глупости браслет. Если бы не моя поспешность, то жил бы себе припеваючи, а теперь...

Разумеется, дома я забросил зеркальце подальше и даже не собирался о нём вспоминать. Буквально за три-четыре дня клиентов в магазине резко прибавилось, огромным спросом стали пользоваться всякого рода обереги для дома, имущества, домашней скотины, а амулеты так вообще расходились, как горячие пирожки в базарный день. В общем, работы у меня прибавилось. А то, что большинство покупателей было с северного, так называемого «скотного» района города, наводило на определённые мысли. Они приходили в большинстве своём хмурые, мрачные, забирали товар и торопились уйти, не давая возможности хоть о чём-то их расспросить. Но мне всё же повезло. Как-то к нам зашла одна травница со своей подругой. Старушки оказались сердобольными, словоохотливыми, а главное, они были в курсе всех событий не только своего квартала, но и всего района. Для меня эти старушки стали неисчерпаемым кладезем информации, сплетен и слухов. Я внимательно просеял их рассказы и понял, что утерянный браслет где-то там, и что он действует. Оставалось вычислить, где именно, у кого, и тихо-мирно забрать его.

Но мои планы в который раз были нарушены: продавец в довольно грубой форме и совершенно не стесняясь в выражениях напомнил мне, что завтра я должен отнести зеркальце. А я о нём и думать забыл! Пришлось проработать всю ночь, накладывая очень сложное заклинание. Зато результат себя оправдал — ни кочерга, ни тяжёлый булыжник не смогли повредить ни само зеркальце, ни его серебряную оправу. Велико было искушение вплести в общее заклинание что-нибудь этакое, но... месть мне, увы, не по карману.

Вечером всё же пришлось отправиться в самый престижный район города, чтобы отнести заказ. Разумеется, впустили меня только с чёрного хода, но это даже к лучшему, так как лишний раз встречаться с хозяином дома не хотелось. Двадцать минут я прождал на кухне среди буйства восхитительных ароматов. Как такое выдержал – сам удивляюсь. Наконец, дворецкий с важным видом объявил, что меня примут в библиотеке. Ну, прямо таки одолжение сделал... Дворецкий! У этого чёртова Арнуса был ещё и дворецкий!!! Аристократ недоделанный! Многие прекрасно знали, что родители Арнуса были обыкновенными бакалейщиками, разбогатевшими после участия в двух или трёх военных кампаниях, а дворянство и титул куплены специально для сыночка. Знали, но молчали, или же делали вид, что не знали. Боялись, что ли? Скорее всего — Арнус не только первый сильный маг в своей семье, но и один из сильнейших в городе.

Однако я отвлёкся. Долгое блуждание по многочисленным переходам и лестницам наводило на мысль, что всё это делается только с одной целью: показать посетителю роскошь и великолепие дома и внушить ему чувство собственного ничтожества. Ну да, дом, действительно, был хорош, не кричащая безвкусица, а строго оформленный интерьер, всё продумано до мелочей и нет ничего лишнего. Зато то, что было, оказалось самым лучшим и, несомненно, дорогим. Может, на кого это и производило впечатление, только не на меня. За годы, что я занимался поисками всевозможных магических артефактов, мне пришлось насмотреться всякого, в том числе и роскоши королевских усыпальниц, и хранилищ с несметными богатствами. Так что, если Арнус думал меня поразить, то не вышло. А вот и библиотека...

Огромные стеллажи с книгами по истории магии, справочники, сборники заклинаний, каталоги... У меня глаза разбежались от такого великолепия! Но было много и других книг, не имеющих отношения к магии: медицина, оружие, искусства... Арнус увлекается искусством? Вот это, действительно, новость! Насколько я помнил по Академии, у него больше склонность к некромантии и ядам наблюдалась. Хотя, при определённых обстоятельствах, и некромантию можно считать искусством. Наконец, я услышал шаги, но не лёгкие и торопливые, а тяжёлые и неспешные.

- Всё ещё любишь книги, Рейвинг? - раздался у меня за спиной ненавистный голос. - Помнится, ты ещё в Академии всё своё время проводил в библиотеке.

- Чтение облагораживает, Арнус. Почему бы тебе для разнообразия тоже не попробовать? Вот заказ твоей жены.

Арнус протянул руку, но я положил коробку на стол. Он усмехнулся, достал зеркальце и без предисловий бросил его на пол. Разумеется, оно не пострадало, более того, само вернулось к нему в руку. Явно не ожидавший такого, Арнус хмыкнул:

- Хорошая работа, Рейвинг, весьма интересное заклинание, только боюсь, что оно слишком быстро улетучится.

С внутренним злорадством я наблюдал, как Арнус атаковал зеркальце разбивающими заклинаниями всех разных форм и направлений. Мда, с фантазией у него явно были проблемы. Все заклинания из стандартного классификатора, и ни одного своего. Минут через пятнадцать, красный от напряжения, Арнус швырнул зеркальце в коробку.

- Надеюсь, теперь ты удовлетворён качеством товара? - спокойно, стараясь не выдать своих эмоций, спросил я.

- Да, вполне.

Как же быстро он взял себя под контроль! Слишком быстро.

- Ты забыл подписать чек, - указал я на приложенный к коробке листок.

Арнус молча подписал чек и протянул его мне. Даже сама мысль о том, чтобы взять что-либо из рук этого человека, была мне противна, но чек я всё же взял. Однако от внимательного взгляда Арнуса не укрылись мои колебания. Я собирался поскорее уйти, когда он остановил меня:

- Рейвинг, тебя действительно устраивает работа на побегушках?

Экое участие, сейчас прямо-таки разрыдаюсь на его груди!

- В моём положении выбирать не приходится, Арнус. Да и что плохого в такой работе? Ничего особенного не делаешь, низший уровень, а платят достаточно. По крайней мере, мне хватает.

- А разве тебе не хочется вернуться к своему основному ремеслу, которому ты посвятил большую часть своей жизни?

Я внимательно посмотрел на Арнуса. К чему сей разговор? Хочет насладиться своим триумфом?

- Облагодетельствовать, что ли, собрался или на старости лет в воспоминания вдарился? Не ты ли как раз и приложил все усилия, чтобы у меня отобрали исследовательскую лицензию? Ты сейчас очень похож на палача, который, отрубив голову, заботливо спрашивает у казнённого, не беспокоит ли того ранка на шее? Не тебе печься о моей судьбе, Арнус. Я уж сам как-нибудь справлюсь.

К Арнусу вернулось всё его высокомерие:

- Я ни капли не жалею о сделанном, Рейвинг. И уж ни в коем случае не собираюсь заниматься благотворительностью, тем более в отношении тебя. Но, так уж получилось, что единственный специалист высокого уровня и с большим опытом работы в городе именно ты, Рейвинг Линиунс. А нам нужен именно самый лучший.

- Кому это – вам? - перебил я его.

Арнус поморщился, но ответил:

- Мы — это Орден Хранителей Магии. Мы собираем все магически опасные предметы и уничтожаем их, либо заключаем в специальные изолирующие контейнеры.

- Ты стал Хранителем?! - рассмеялся я. – Небось, пришлось изрядно раскошелиться на покупку места. А может, и на убийство, а, Арнус? Ведь, по правилам Ордена, количество его членов неизменно ни при каких обстоятельствах. Но это уже не мои проблемы, - я направился к двери, - в любом случае, я не стану работать на тебя ни за какие деньги. И ты это знаешь.

- Рейвинг, Орден ищет желатель. И мы готовы заплатить... достаточно. Разве тебе не хочется вернуть лицензию Академии, восстановить репутацию и прожить остаток дней в достатке и почёте? Мы готовы обеспечить тебе всё это, если ты ...

- Мне хватает общей магической лицензии, - грубо оборвал я его, и я не нуждаюсь в ваших подачках. Все, кто исполнял заказы вашего Ордена, через год-другой переходили в мир иной при весьма странных обстоятельствах. К тому же, никакой желатель в королевском реестре не значится, в общем реестре магических предметов и артефактов тоже. Ищите другого дурака!

- Желатель не попал в последнюю перепись, так как считалось, что его уничтожили триста лет назад. Однако, по последним данным, это была ошибочная информация. Рейвинг, желатель крайне опасен. Его нужно найти.

- Это меня не касается, Арнус. Я старый человек и хочу дожить оставшиеся мне дни спокойно. Решай свои проблемы сам. В конце концов, это твоя прямая обязанность как Хранителя.

Выходя из дома Арнуса, я увидел мелькнувший в одном из коридоров малиновый колпак. Но, возможно, я был настолько взволнован, что мне просто померещилось. Ещё бы! Мой утерянный браслет действительно оказался весьма редким и ценным артефактом! И на него шла настоящая охота. Надо было найти желатель раньше других. Кто знает, сколько уже людей занимались им...

Я усмехнулся. А ведь хитёр этот Арнус. Теперь я точно не успокоюсь, пока не найду эту ценную магическую вещь.

Однако заказов становилось всё больше, продавец радостно потирал руки и что-то туманно говорил о премиальных, а я работал без продыху. И на поиски желателя времени не оставалось. А что делать? Эта работа была единственной гарантией того, что в случае неудачи я не умру с голоду. Мда... репутация неудачника преследовала меня даже наедине с самим собой, раз я думал о таком исходе. Бедность и нужда кого хочешь научат быть осторожным. Единственным моим источником информации были старушка-травница и её подружки. Представить страшно, сколько ей лет, если даже для такого, как я, она казалась очень старой. Видимо, ей нравилось внимание, оказываемое мной, и она охотно рассказывала обо всём, что происходило у них в округе. По крайней мере, я знал, что никого из посторонних там не видели, а значит, браслет всё ещё находится в том районе города. Значит, Арнус и прочие соискатели ещё не знали, где он. Но медлить становилось опасно.

Я искал малейший повод побывать в этом районе, не вызывая подозрений. То, что за мной следили, я знал наверняка. Даже в дом пытались пробраться, но недаром же я в своё время считался одним из лучших выпускников Академии. Помнится, однажды я наложил с десяток перекрёстных заклинаний на учебник Арнуса по чёрной магии так, что тот с неделю не мог его обнаружить. И не обнаружил бы никогда, если бы профессор не прознал и не пригрозил мне отчислением. Разумеется, пришлось снять заклинания, но воспоминания об этой проделке часто грели мне душу. И вот, такой повод появился: в квартале, где, по моим предположениям, находился браслет, один за другим стали гореть дома. Разжигает хозяйка огонь в очаге, а вспыхивает всё вокруг. И, главное, никакой магией потушить не удаётся, так и выгорает всё подчистую. Хорошо ещё, что без жертв обходилось. Мелкие маги справиться не могли, а сильных в городе раз, два и обчёлся, да и те не хотели связываться, считали, что огневик лютует, а с ним сладить мог только водяной. А где ж ему взяться, если последнее озеро осушили ещё при моей бабушке? Вроде, дорогу оно мешало строить, или комары от него одолевали... не помню уже. Вот я и подсуетился, правда, не без помощи своей старушки-травницы, спасибо ей преогромное.

Пепелища произвели на меня неизгладимое впечатление. Казалось, что огонь выедал всё подчистую строго в пределах внешних стен домов вне зависимости от того, деревянные они или каменные. Этакая обычная городская улица, только дома через один сгоревшие. И, что интересно, только по чётной стороне. Встретили меня тоже неласково. Люди все мрачные, настороженные, идёшь — вроде пусто вокруг, а спину буравят десятки глаз. Приятного мало. Однако работа есть работа. Обошёл я всех погорельцев, расспросил, что да как, только ничего нового не узнал. Обследовал руины на предмет воспламеняющих заклинаний — тоже ничего. Такое чувство, будто дома изнутри пропитали порошком для растопки и щёлкнули пальцами. Однако, как меня заверили жители, этот порошок тут не в ходу. Нужно было найти браслет раньше, чем сгорит что-нибудь ещё, иначе не поздоровится уже мне.

А как искать-то? Желатель подобрал кто-то из детей, так как никого больше на моей улице в тот злополучный день не было. А теперь все дети сидели по домам. Не ходить же мне и расспрашивать каждого ребёнка, мало ли что подумают... Да и этот странный порядок возгораний покоя не давал. Я мог обмануть даже демонов, мог придумать тысячу уловок, но с детьми никогда дела не имел. Эти маленькие существа настолько кошмарны и непредсказуемы, что я старался избегать их насколько возможно. Злая ирония — теперь именно от такого существа зависело всё моё будущее.

Вот верно говорят, что не было бы счастья, да несчастье помогло. Пока я изобретал хитроумный способ вычисления браслета, тот сам ко мне в руки рвался. То есть, бросился. То есть, не он, а мальчишка. Налетел на меня, сшиб с ног и даже не извинился, мерзавец! За ним следом с рёвом разъярённого быка нёсся здоровенный бородатый детина с ремнём. Внешне они были настолько похожи, что я не стал вмешиваться в родственные отношения, с чувством удовлетворения наблюдая, как мальчишка был изловлен и выпорот. И дело даже не в мести. Просто, встревая в воспитательный процесс, сильно рискуешь испытать на себе это самое воспитание. Но вмешаться всё же пришлось, так как детина, похоже, слишком увлёкся.

- Эй, может, хватит?

- Да его убить мало, поганца этакого!!! - проревел детина, однако ремень опустил.

Мальчишка подтянул штаны и злобно посмотрел на родителя. На запястье парня я успел заметить браслет.

- А за что убивать-то?

Детина не ответил, но вспыхнувшее за его спиной зарево говорило само за себя. Он сплюнул, грязно выругался и отпустил мальчишку. Тот, разумеется, сиганул в дыру в заборе и исчез. Детина разразился такими ругательствами, что я едва понял, в чём суть. Оказалось, что мальчишка подпалил дом, играя с самодельными петардами. Однако, когда дом вспыхнул, я почувствовал короткий выброс магии прямо из того самого дома. Желатель? Или что-то иное? На мой вопрос детина ответил, что ничего магического в доме не держалось. Мы поспешили на пожар. К моему удивлению, вокруг никто не суетился, не бегал с вёдрами. Люди просто стояли и смотрели, как выгорает крепкий двухэтажный дом. Молча.

Сгорел он за несколько минут. А потом все повернулись ко мне. Должен признать, что душа у меня в тот момент переместилась в пятки. Староват я уже для подобных приключений. Уж не знаю, как бы я стал выкручиваться, если бы на помощь мне не пришла старушка-травница. Было видно, что она пользуется у этих людей безоговорочной властью и уважением. Конечно, мне пришлось клятвенно пообещать, что больше дома гореть не будут.

- Ну, вот што, мил человек, сказала травница, когда мы остались одни, - делай, что хочешь, а пожары прекрати. Люди волнуются, огневика поминают, только не он это.

- Не он, - согласился я, удивляясь прозорливости обыкновенной знахарки. - Тут более серьёзные силы работали.

- И то верно говоришь. Значит, не шарлатан ты, и обереги твои действуют справно. Поди уж, додумал, отчего горим-то? - старушка внимательно посмотрела на меня.

- Да есть мысли, бабушка, только это всего лишь мысли.

- А ты поделись, может, чего и подскажу.

Эх, да что ж мне все такие хитрые в последнее время попадаются? Или сказать? Вдруг и правда что дельное подскажет? Или вспомнит чего...

- А скажите, не наблюдалось ли у кого из жителей в последнее время каких особых магических способностей?

- Ты про пирокинез, что ли? - старушка покачала головой. - Нет, такого у нас не было.

Я чуть не сел от изумления. Вот так старушка! Вот так знахарка! Не проста, ой не проста травница.

- А может, игрушки кто огненные детям привозил, - продолжал выспрашивать я, стараясь не сболтнуть лишнего, - ну там, ракеты какие, петарды?

- Да кто ж их знает... - задумалась травница, - праздники ж на носу. Вот и везут родители своим чадам всякие забавы.

Спустя полчаса утомительных расспросов мне удалось выяснить, что недавно мальчишке, который сегодня поджёг дом, отец привёз хитроумное устройство. Этакий комнатный фейерверк с многоразовыми зарядами. Такие игрушки мне были известны. Суть в том, что, поджигая снаряды в определённом порядке, можно было получить и дракона, и гусеницу, и огненный цветок, и много ещё чего. И, что самое интересное, эта игрушка появилась как раз перед первым пожаром. Вот вам и объяснение. Оставалось только убедиться, что игрушка сгорела окончательно, и найти того мальчишку.

Выдав вполне вразумительное объяснение всем пожарам и поклявшись, что больше их не будет, я всё же сумел отделаться от излишне любопытной травницы. Остатки опасной игрушки нашли быстро. На всякий случай я посоветовал жителям уничтожить, их не сжигая, а сам отправился на поиски мальчишки. Похоже, желатель набирал силу. Следовало торопиться.

Нашёл я его быстро, под предлогом, что хочу уточнить кое-какие детали. Переместить браслет на свою руку с помощью магии не удалось. Очевидно, у желателя была защита от воров. Ну, конечно! Как я мог забыть?! Многие волшебные вещи могли передаваться из рук в руки исключительно по доброй воле владельцев. Пришлось наврать, что не так давно я потерял браслет, который мне был очень дорог, как память, и что я всё это время его разыскиваю, даже вознаграждение за находку объявлял. Мальчишка, разумеется, сразу купился на эту хитрость, но его не по годам развитый расчётливый ум быстро сообразил, что тут можно поторговаться. Этот маленький негодяй запросил за браслет целый диан! Я еле сдержался, чтобы не надрать ему уши, но... заплатил. Вот и думай после этого, кто кого надул...

Вернувшись домой только к ночи, я не стал спешить и вытаскивать желатель. За мной могли следить и в доме, а жаждущих заполучить его было слишком много. На этот раз интуиция меня не обманула: в дверь постучали. Сказать по правде, этого посетителя я никак не ожидал.

- Вы так и будете держать меня на пороге?

Мелодичный нежный голосок околдовывал. У меня хватило сил закрыть дверь и предложить своей нежданной гостье стул.

- Чем обязан, госпожа? - учтиво спросил я.

Гостья сняла капюшон, развязала бант, и тяжёлый меховой плащ мягко заскользил вниз. Но даже из-под опущенного капюшона я без труда узнал хорошенькую жену Арнуса. Вот только зачем она пожаловала? Разумеется, я подхватил плащ и повесил его на спинку свободного стула. А гостья неспешно сняла перчатки и осмотрелась. Хоть я и понимал, что весь этот спектакль рассчитан исключительно на меня, тем не менее, не мог отказать себе в удовольствии насладиться им. Госпожа Арнус была столь же красива, сколь и юна, и прекрасно знала об этом. Похоже, что моё молчание несколько сбивало её с толку.

- Вероятно, мой визит вас удивил, господин Рейвинг.

Я молча пожал плечами. Поведение этой прелестницы всё больше напоминало хорошо отрепетированный спектакль, так что я с интересом приготовился досмотреть всё действо до конца, а может, и поучаствовать, но это уже как получится.

Не дождавшись моего ответа, госпожа Арнус продолжила:

- Меня привёл к вам желатель. Да, да, я тоже знаю об этой милой вещице. Знаю даже гораздо больше, чем вы можете предположить. Так же мне прекрасно известно о ваших разногласиях с моим мужем.

- И поэтому вы явились сюда одна, без сопровождения, в наёмном экипаже, к одинокому мужчине в столь поздний час, госпожа? - я усмехнулся и сурово посмотрел на неё. - Полагаю, ваш супруг беспокоится, и самым правильным в сложившейся ситуации будет доставить вас домой. Хотя нет, - жестом я пресёк её возражения, - прогулки в этом районе города слишком опасны для столь юной особы. Благоразумнее будет вызвать сюда Арнуса, во избежание недоразумений.

- О, нет! Пожалуйста! - госпожа Арнус чуть ли не повисла на мне, стараясь быть убедительной. - Мой муж ничего не знает. Я пришла к вам втайне от него! Не выдавайте меня! Он... он страшный человек. О, прошу вас, поверьте мне!

Вот тут я с ней согласен. Арнус действительно человек страшный и жестокий. Кажется, она всерьёз боится мужа, по крайней мере, испуг был самым настоящим. Я едва усадил её.

- А теперь, когда вы закончили своё представление, выкладывайте всё, но только правду. Я хоть и старик, но далеко не так слеп и наивен, как многие считают. Уж будьте уверены, госпожа Арнус, способов выявить ложь у меня предостаточно.

Госпожа Арнус закусила губу, словно решаясь на что-то.

- А вы не менее опасны, чем мой муж, - наконец сказала она. - Вы даже не поддались на мои чары, хотя они даны мне от рождения одной очень могущественной колдуньей. Но, это всё лирика...

Удивительно даже, как быстро она преобразилась из избалованной изнеженной особы в спокойную и расчётливую женщину.

- Я не солгала вам, когда сказала, что знаю о желателе больше вашего. Я знаю, что этот браслет исполняет все материальные желания владельца, но при этом слишком много берёт взамен. Я знаю так же, что многие годы он считался утраченным, пока не обнаружился в лавке одного старьёвщика. А потом, по нелепой ошибке или же нерасторопности агентов Ордена, он оказался у вас. Но и у вас он долго не задержался. Однако мой муж считает, что вы знаете, где искать браслет.

- А в чём тогда ваш интерес, госпожа?

- Мой? - госпожа Арнус нахмурилась. - Мой интерес очень прост: найдите браслет раньше моего мужа. В желателе есть какой-то секрет, который никто не может разгадать.

- Разве забота вашего супруга не в том, чтобы помочь Ордену обезвредить опасный магический предмет?

Я скептически покачал головой. Но во всём этом был смысл. Это многое объясняло, в том числе и то, почему Арнус, в первую очередь всегда заботившийся о собственных интересах, вдруг так рьяно решил послужить Ордену.

- Мой муж никогда ничего не делает, если не уверен, что это принесёт ему выгоду, - вздохнула госпожа Арнус. - Он знает секрет желателя, что-то связанное с историей его создания.

- Ну, допустим. Однако вы так и не сказали, зачем вам всё это.

- Мой муж страшный человек, господин Рейвинг. Страшный в своём могуществе. Меня просто продали ему. Мне было всего пятнадцать лет, когда это чудовище заявилось в дом моих родителей. Я ненавижу своего мужа и хочу, чтобы его планы хоть раз провалились.

- Госпожа Арнус, - я был холоден и суров, - в своей ненависти к мужу вы зашли слишком далеко. Вы готовы не только предать его, но и отомстить чужими руками. Что ж, не мне вас судить, но орудием вашей праведной мести я не буду.

Госпожа Арнус вскочила со стула:

- Почему?! Ведь вы ненавидите друг друга ещё с Академии! Все эти годы вы были врагами. Именно он подстроит тот последний заказ, что стал вашим провалом! Именно Арнус сломал вашу жизнь! И вот теперь, когда вам представляется возможность отомстить, вы позорно бежите?! Но почему?! Неужели вы тоже боитесь его? Вы же один из лучших!!!

Не могу сказать, что этот крик отчаяния молодой женщины, которую ребёнком отдали на забаву престарелому чудовищу, не тронул меня. Я же не бесчувственный чурбан, в конце концов. Однако осторожность превыше всего.

- Я слишком стар, госпожа Арнус, чтобы бояться. Мне нечего терять, кроме собственной жизни, которая и так вскоре закончится. В то время как ваша только начинается. При всей своей нелюбви к Арнусу я не собираюсь идти на поводу у экзальтированной молодой особы и становиться той самой обезьянкой, что таскала из огня горячие каштаны. И не возражайте! Я и так проявил достаточно терпения, выслушав вас. Возвращайтесь домой, госпожа Арнус и впредь будьте осторожнее в выборе собеседников, если не хотите лишних неприятностей.
Она молча надела перчатки, плащ и безропотно села в экипаж, подавленная неудачей в таком, казалось бы, беспроигрышном деле. Пока я давал инструкции кучеру, госпожа Арнус сидела бледная, как мел.

- Вы такое же чудовище, как мой муж, господин Рейвинг, - тихо сказала она на прощание, - даже хуже...

Этот неожиданный визит не улучшил моего настроения. Не то, чтобы я чувствовал угрызения совести, нет, совсем наоборот. В подобной ситуации это было единственно верное решение. Не такой человек Арнус, чтобы оставлять без внимания свою жену. Наверняка его соглядатаи рыщут где-нибудь поблизости. А что это означает? Только одно – спокойно поужинать мне точно не дадут. Я слишком хорошо знал этого человека, чтобы удивиться, когда он возник в дверях моей хижины.

- Что она хотела?

- Ты не слишком-то вежлив, Арнус. Где твоё хвалёное воспитание? - раздражённый вид моего гостя не произвёл на меня никакого впечатления, как и его внезапное, как он полагал, появление. - Мерзкая погода, верно? Не очень-то приятно в такой вечер покидать дом, не так ли?

- Хватит, Рейвинг, ты прекрасно знаешь причину моего визита. Итак, что она хотела?

- Ты даже не присядешь, Арнус? Может, вина? - я старательно делал вид, будто не замечаю его тона. Определённо, мне доставляло удовольствие злить этого высокомерного надутого аристократишку с сомнительной родословной. Однако нужно и меру знать. - Что может хотеть женщина от мужчины в такой поздний час? Уж явно не отблагодарить за прекрасно выполненную работу...

Стул позади меня разлетелся на щепки, но я и с места не сдвинулся. Тоже мне, нашёл чем испугать.

- Это и всё, на что ты способен, Арнус? Видать, ты и вправду стареешь. Не пора ли на покой? Тёплые тапочки, кресло у камина и шерстяной плед? - я откровенно издевался над ним. - Всё не можешь смириться с ролью обманутого мужа? Ну, такова участь всех престарелых мужей, имевших глупость завести жену, которая не то что в дочки, а скорее в правнучки годится.

Огромный шар взорвался в нескольких дюймах от моего лица, не причинив никакого вреда. Арнуса прямо-таки перекосило от бешенства.

- Ну, всё, хватит. Ты врываешься в мой дом, грубишь, ломаешь мебель, да ещё и шарами кидаешься. Зря ты это, Арнус. Не вынуждай меня отвечать тебе тем же. Ты меня знаешь.

- Вот уж не думал, что ты ещё на что-то способен, кроме дешёвых фокусов в лавке, Рейвинг, - ни высокомерный тон, ни наигранная насмешка не могли скрыть его изумления.

- Убирайся вон из моего дома, Арнус. И разбирайся сам со своей женой.

- Значит, этой дурочке всё же удалось тебя разжалобить...

- Я сказал – вон отсюда, - я не сдвинулся с места, но боевые заклинания начинали оплетать мои руки.

Арнус всегда был гораздо слабее в боевой магии, и прекрасно осознавал это. Он заметил мои приготовления. После того, как я отразил его смертельный шар, даже не шевельнув пальцем, самоуверенности в нём значительно поубавилось. На какой-то момент мне даже показалось, что он испугался. Хотя нельзя сказать наверняка. Арнус отступил к двери:

- Уж не знаю, что тебе наговорила Эмилия, но не советую слишком доверять ей. Моя жена может быть весьма убедительной, когда захочет. В твоих интересах найти браслет и передать его мне. Он куда опаснее, чем ты считаешь, Рейвинг.

- Я же сказал, убирайся вон, Арнус! Я не собираюсь плясать ни под твою, ни под её дудку! И мне нет дела до вашего браслета. Ищите его сами, а меня оставьте в покое.

Арнус внимательно посмотрел мне в глаза:
- Ты действительно не собираешься искать желатель, Рейвинг?

- Да. Не собираюсь, - на этот раз мне даже врать не пришлось, ведь злополучный браслет всё это время спокойно лежал у меня в кармане. - А теперь уходи.

Когда Арнус, наконец, покинул мою хижину, я обессиленно рухнул на кровать. Пожалуй, слишком много впечатлений для одного дня. Раньше я бы даже не чихнул, а теперь... Теперь я не так молод, и каждое заклинание утомляет меня всё больше. Надо было срочно разобраться с желателем, ведь сегодня он едва не стоил мне жизни. Тут я позволил себе улыбнуться. Если бы этот Арнус не был так увлечён собой, то заметил бы, что за всю беседу я ни разу не сдвинулся с места. Всё-таки антимагический коврик — очень полезная вещь.

Активировав охранные заклинания, я впервые за последние дни спокойно заснул. Голодные джеммиковые канарейки пытались было что-то возмущённо чирикать, но сон так быстро поглотил меня, что им пришлось замолчать под красноречивыми взглядами не менее голодного кота.

Проснулся я до безобразия поздно, ярко светило солнце, голодные канарейки в трио с котом исполняли какую-то невообразимую арию. Пришлось встать и накормить страдальцев, так как дальше слушать эти вопли было невыносимо. Я чувствовал себя мостовой, по которой прошла вся королевская кавалерия. Жуткое состояние…

Позавтракав нетронутым ужином, я крепко задумался. Даже если Арнус мне поверил, в чём я лично сомневался, рано или поздно у кого-нибудь хватит ума проанализировать события последних дней. А уж разговорить людей всегда можно, кого монетой, кого силой, а кого и магией. Правда, последний способ превращал человека в бездушную оболочку, но кого это волновало? А разговорив жителей того района, соискатели браслета обязательно наведаются ко мне. С двумя-тремя магами я ещё справлюсь, и всё. Оставалось только одно: разгадать тайну желателя раньше, чем Арнус и его люди поймут, что я их обманул, и бежать как можно дальше.

Я достал браслет и ещё раз внимательно осмотрел. Никаких признаков магии, никаких надписей или невидимых знаков. Обычный золотой браслет, потускневший от времени, но тем ярче выделялись на нём мелкие кусочки необработанной бирюзы. Что там в книге? Камни собирают и усиливают энергию, необходимую для исполнения желания? Но, как показал опыт с мальчишкой, даже маленькое желание вызывает сильную отдачу. Это несоответствие меня очень смущало. Ведь это нарушало известный всем закон равновесия магической энергии. Излишек энергии должен где-то оседать. Я повертел браслет в руках, едва удержавшись от соблазна надеть его. Очевидно, Арнус догадался, как извлечь дополнительную силу из желателя. А догадался он — догадаюсь и я. Уж не глупее некоторых!

Я с неохотой поплёлся в лавку. Если бы я просто не появился на работе, за которую так держался, то это вызвало бы массу ненужных вопросов и подозрений, а вот взять несколько дней на отдых — это вполне логично, потому что я действительно чувствовал себя развалиной, да и выглядел не лучше.

То ли мой внешний вид подействовал, то ли отсутствие клиентов и большая выручка за предыдущие дни, но продавец отпустил меня без возражений, даже предложил за счёт заведения воспользоваться продаваемыми зельями. Нет, зелья самые что ни на есть настоящие, высшего качества, только я никогда не доверял магии своего здоровья. Собственно, я и так знал название своей болезни, от которой не помогало ни одно лекарство — старость.

Дорога домой отняла все оставшиеся силы. Никогда не думал, что можно так устать от получасовой прогулки. Точнее, ещё вчера это и была получасовая прогулка, а сегодня мне потребовалось почти два часа, чтобы добраться до дома. Заперев дверь и проверив хижину, я выложил из кармана вожделенный предмет, который оказался невероятно тяжёлым. Пока я держал браслет в руках, на меня вновь нахлынуло почти болезненное желание надеть его, однако я заставил себя убрать артефакт на антимагический коврик. Вот теперь я понял, что заставило прежнего владельца оплести браслет нейтрализующими заклинаниями. То, что сидело внутри, питалось энергией разрушения, исполняя в качестве компенсации мелкие пожелания владельца. То есть, получая задуманное, человек кормил и браслет. Мда... идиотское рассуждение, но ничего другого в голову не приходило. Браслет потому и позволил себя продать, что желания ребёнка были слишком малы и безопасны. И меня сейчас принуждали его надеть всё по той же причине — магический предмет был голоден.

Кажется, мне стало совсем нехорошо. Дрожащими руками я налил вина. Примерно после третьей кружки ко мне вернулось самообладание, а после пятой жизнь показалась не такой уж плохой и злобной тёткой. Жаль только, что вино кончилось раньше, чем хотелось. Ну, да ладно. Есть дела и поважнее. Для начала нужно было выяснить, каким способом мой дорогой Арнус собирался черпать из браслета силу.

Возможно, я странно устроен, но мне всегда лучше думалось, когда я занимался какой-нибудь нудной и монотонной работой. Знай об этом мои преподаватели, они точно перестали бы наказывать меня дежурствами на кухне. Вот и теперь мне просто необходимо было чем-то занять руки. И я не нашёл ничего лучше, чем чистка браслета. Спустя какое-то время он сиял так, словно только что с верстака ювелира. Недаром же я в своё время перечистил всё столовое серебро и кубки в Академии, причём, без какой-либо магии, а исключительно собственными ручками. Как чистить бирюзу, я не знал, а потому очень осторожно поскрёб самый маленький камушек ногтем. Мне показалось, что он шатается. Вот незадача... С магическими предметами следовало быть очень и очень аккуратным — малейшее нарушение целостности могло исказить заклинание, а то и вовсе привести к необратимым последствиям.

Ковырнув ещё раз, окончательно убедился — камень явно шатался. Уж лучше вытащить его сейчас, нежели он вылетит в самый неподходящий момент. С помощью ножа выковырял камень и осторожно положил его на антимагический коврик. Ничего не произошло. Ничегошеньки. Судя по остаткам бурой массы на камне, бирюза крепилась не только зажимами, но и каким-то клеем. Я тщательно соскоблил остатки массы из углубления, в котором сидел этот камешек. Должен признать, что подобного состава ранее не встречал. Проверив бирюзу и клей на наличие магии, убедился, что они совершенно чисты. И я в очередной раз усомнился в магических свойствах браслета. Может, это розыгрыш Арнуса, решившего окончательно добить меня морально?

От самобичевания меня отвлёк тревожный писк канареек. Мои милые лиловые индикаторы предупреждали о присутствии сильной магии, если верить цвету их оперения. Но я ничего не чувствовал. И проверка встречными заклинаниями ничего не дала. Может, пичужки решили таким образом отомстить за плохое кормление? Уж больно разумными они казались в последнее время. Однако менять окрас в зависимости от силы источника магии — их природное свойство, своего рода безусловный рефлекс, который невозможно обмануть и имитировать. Ещё раз осмотрев браслет, заметил, что по краю пустой лунки пролегла тонкая бороздка, которой раньше не было, а от неё к другим камням потянулись еле заметные неровные лучики.

Не раздумывая, я принялся отковыривать камни один за другим, старательно очищая углубления от клея. Теперь в руках у меня оказался браслет с причудливой гравировкой. Что-то она мне напоминала... Что-то до боли знакомое, но вот что? Чтобы развеять сомнения, я легонько полоснул по пальцу ножом и опустил капельку крови в первую лунку. Кровь стала стремительно растекаться по линиям, заставляя узор сиять. Вот тут мне стало ясно, что вижу перед собой Печать Молчания, которая вскрывалась только человеческой кровью. Всем сильным магам известно, что когда кровь омоет всю печать, нечто, заключённое в желателе, вырвется на свободу, сея хаос и разрушения. Ну и кто я после этого?! Осталось сделать единственно возможное — надеть браслет в то самое мгновение, когда печать разрушится. Меня накрыло невероятно мощной волной, а мир прекратил своё существование…

Нет ничего более ошибочного, чем твёрдая уверенность. Это я понял, ощутив дикую боль в левом запястье. С трудом приоткрыл глаза и обнаружил, что лежу на весьма удобной кушетке в весьма приличной комнате. Болевшее запястье подсказывало, что я всё-таки жив. В голове завертелись вопросы, ответов на которые пока не было. Для начала я сел, хоть и не сразу. Тут дверь отворилась и в комнату вошёл Арнус собственной персоной в сопровождении лекаря. По хорошему, мне следовало удивиться, но не получилось.

- Вот самый ярчайший пример того, что дуракам везёт, - едко заявил он с порога. - Я же тебя предупреждал, Рейвинг, что с желателем шутки плохи. Тебе ещё повезло, что жив остался.

- А я вообще по жизни везучий, Арнус, или ты этого ещё не заметил?

- Собственно, смотря что называть везением.

- Ну, так просвети.

- Что ж, пока уважаемый Ленгс будет тебя осматривать, нужно же мне чем-то себя занять. - Арнус развалился в единственном кресле. - В твоём доме произошёл мощнейший взрыв, который едва не снёс весь квартал. И, что самое интересное, в эпицентре взрыва, то есть на месте твоей лачуги, мои люди обнаружили тебя, относительно невредимого и живого.

- А что же в том интересного? - спросил я, терпеливо снося все манипуляции лекаря.

- Ну... это ты сам увидишь, - Арнус как-то странно усмехнулся и замолчал.

- Господин Рейвинг абсолютно здоров, - объявил, наконец, Ленгс. - Должен признать, что я впервые вижу настолько здорового господина вашего возраста.

С лица Арнуса сошли остатки любезности. Лекарь шустро собрал инструменты и исчез.

- Ты идиот, Рейвинг!!! - заорал Арнус, как только мы остались одни. - Я же говорил тебе, что желатель опасен! Что ты с ним сотворил?! Попробовал свои магические фокусы?

- На желатель не действует никакая магия, Арнус, - спокойно ответил я. Наверное, мне стоило обидеться или рассердиться, но сейчас меня переполняла только мысль, что остался жив. Однако люблю же я жить, как это выясняется. - Ты и сам это прекрасно знаешь, как знаешь и о скрытых возможностях браслета. Признайся, ты же собирался примерить эту безделушку вместо того, чтобы уничтожить её. Такой источник могущества, да ещё и бесплатно.

Арнус посмотрел на меня так, как будто я был всем, что он ненавидел в этом мире:

- Ты не представляешь, какую силу хранил в себе браслет, Рейвинг. То, что тратилось на исполнение задуманного, сущие пустяки по сравнению с тем, что оставалось.

- Ну, конечно. А от тебя требовалось бы только желать, верно? Чем чем сильнее твоя прихоть, тем больше энергии оседало в браслете. А тебе не приходило в голову, Арнус, что для выполнения желаний браслет кое-что брал из нашего мира?

Арнус равнодушно пожал плечами:

- Какая разница? За всё нужно платить, Рейвинг, согласен, но кто сказал, что платить должен именно я?

Вот всего я ожидал от этого человека, но чтобы в голове вечно холодного и трезвомыслящего Арнуса прочно застряли идеи о мировом господстве? Это было что-то новенькое. Воспользовавшись паузой в нашем и без того напряжённом диалоге, я проверил его на наличие чар одержимости. Фокус бесхитростный и незаметный для объекта, но очень полезный. Честно говоря, я даже разочаровался. Околдованный маг – это так забавно.

- Значит, мир может в очередной раз вздохнуть спокойно, - удовлетворенно произнёс я. - Мне удалось избавить его от нового тирана.

- Что ты хочешь этим сказать?

- Видишь ли, друг мой Арнус, я, конечно, благодарен тебе и твоим людям за заботу, за ласку и даже за лекаря, но... Ты ведь понимаешь, что взрывы такой силы не случаются просто так. - Арнус здорово напрягся, а я тем временем продолжал. - Я действительно нашёл желатель, не стану отрицать. А потом я его... почистил... слегка. Он был такой тусклый, замызганный. Что случилось дальше, ты и твои люди знаете лучше меня. Если ты помнишь, я как бы без сознания был.

Арнус побагровел, а я, как ни в чём не бывало, продолжил, незаметно освобождая с десяток боевых заклинаний. Ну, так, на всякий случай...

- Кстати, твои ребята, случаем, не находили моих джеммиковых бойцовых канареек? Птички очень редкие и дорогие, и мне было бы приятно получить их обратно.

В течение нескольких секунд я наслаждался зрелищем доведённого до высшей степени бешенства Арнуса. Потом он взревел, как разъярённый бык, но моя защитная система сработала раньше.

- Ладно, приятель, остынь малость, - я миролюбиво похлопал по плечу ледяное изваяние. - Мне, конечно, жаль, что так получилось с желателем. Кто же знал, что он взорвётся? А с виду был такой крепкий...

Я беспрепятственно покинул особняк. Арнус будет оттаивать ещё дня два, а за это время я успею убраться из города. Это происшествие позволило мне почувствовать себя снова молодым и полным сил, словно с плеч скинули лет тридцать. Я с наслаждением вдохнул морозный утренний воздух и решительно зашагал к дому. Точнее, к тому, что от него осталось.

А осталось от него... Эх, да чего уж там, совсем ничего не осталось. Несколько сиротливо торчащих обуглившихся кольев, вероятно, прежде гордо именовавшихся забором, большой выжженный участок земли, на котором стоял убогий домишко, и всё. Ни осколков посуды, ни почерневших камней очага. Абсолютно ровная горелая земля, как бывает, когда крестьяне выжигают сухую траву, без единого признака пребывания человека потрясла меня до глубины души. Дочиста выгоревшие дома, которые я видел накануне, не шли ни в какое сравнение с тем, что предстало передо мной. Моё левое запястье опять почему-то разболелось. Оторвав кусок рубашки, перевязал руку на манер грузчиков, перетаскивающих тяжести, или силачей в балаганах. Боль несколько утихла. Какое-то время я стоял, уставившись в одну точку, и пытался сообразить, каким образом мне удалось не просто уцелеть, но даже не испортить одежду? Своего рода благодарность демона, которого я освободил из браслета? Вряд ли… Насколько я знал этих существ, человеку, освободившему демона, доставалось в первую очередь. Произошло нечто иное, с чем обязательно придётся разбираться, ибо нет ничего опаснее незавершённого дела. Это каждый маг знает.

Хриплое мяуканье, внезапно раздавшееся под ногами, вернуло меня к действительности. Старый облезлый кот, мой верный спутник, испуганно топтался около меня. Я даже обрадовался, что этот пройдоха уцелел. Обычно мой кот по ночам посещал соседские погреба, ухитряясь обойти все ловушки. Я взял его на руки:

- Что, приятель, везёт нам, а? Ну, да ладно, пора уходить отсюда.

Судьба в который раз подшутила надо мной, оставив в живых, но лишив дома. Зимой без крыши над головой такому старику как я — верная смерть. Однако на этот раз я не прочь сказать ей спасибо. Исчезло то единственное, что связывало меня с этим местом, с этим городом, с моим прошлым. И вещи не пришлось собирать: несколько монет, старый тёплый плащ да кот — вот и всё моё имущество. Только вот канареек жалко, столько всего они пережили, и порода в наших краях редкая, на вес золота. Но, как верно подметил Арнус, за всё нужно платить. По крайней мере, я хоть умру свободным. А это многого стоит. Поэтому я с лёгким сердцем покинул город и ни разу не обернулся, пока тот не скрылся из виду, хоть чувствовал, как тот безмолвно смотрит на меня пустыми глазницами сторожевых башен.

Всё складывалось более чем удачно. Кот уютно устроился за пазухой, согревая меня и мурлыча одному ему понятную песенку, а я шёл, совершенно не чувствуя усталости. С каждым шагом сил во мне прибавлялось, а годы повернули вспять. К вечеру я остановился, чтобы немного отдохнуть и обогреться. Даже удивительно, что за целый день я ни разу не остановился. Кот вертелся рядом, пока я разжигал костерок. Собственно, ничего сложного: пара заклинаний – и гореть будут любые ветки, хоть сухие, хоть мокрые, хоть под проливным дождём. Мне показалось, что и кот, освободившись от власти города, помолодел. Пушистая шерсть блестела и скрывала его старческую худобу, да и бегал он куда быстрее, чем дома.

А утром мы повстречали торговый обоз, и купцы, к моему изумлению, не только согласились принять меня, но даже не взяли за это денег, хотя я прекрасно знал, что путешествовать с хорошо охраняемым караваном удовольствие не из дешёвых.

Я был счастлив, как никогда. Ещё бы! Я прекрасно себя чувствовал, был свободен, у меня всё так легко получалось. Вот только запястье время от времени давало о себе знать. Я старался не трогать руку, но в один из сильных приступов боли всё же снял повязку. Нет, там не было ни синяков, ни опухоли, а только тончайший узор, выжженный прямо на коже. Узор, в точности повторявший печать на артефакте.

Какой же я идиот!!! Ведь за мгновение до взрыва я успел надеть браслет на руку, и моим единственным желанием тогда было выжить. И, естественно, остался в живых! Арнус ошибся. Я не выпустил демона на волю, а запер его в себе. Теперь я и есть желатель... Неведомая сила будет беречь и лелеять меня, исполняя все мои прихоти. И ничего не поделаешь. Человеческая натура такова, что мы всё время чего-нибудь хотим. Ничего не хочет только мёртвый, а умереть мне не дадут, в этом я был убеждён. Отсюда и моё везение, и хорошее, да что там - прекрасное состояние...

Я так радовался, что мне удалось обмануть судьбу, а вышло, что сам себя загнал в ловушку, из которой никогда не выбраться. Кот тоже каким-то образом попал под действие этой силы. Жалкое утешение. И теперь у нас одна на двоих дорога длиною в вечность. А эта стерва-судьба, небось, смотрит на нас и хохочет до колик в животе…

произведние понравилось, прочла, как говориться, на одном дыхании, и еще хочу Жалко, что Рейвинг остался без дома, а сам превратился в один бесконечный желатель, но зато приятно было образно лицезреть перекошенную физиономию Арнуса Терпеть не могу таких людей, как он ты случайно не с начальника образ брала? А еще канареек жалко: сколько раз их бедных мучили