Обычно словесные магические обряды обозначаются словом “заклинания”, и мы не видим причины, чтобы не следовать этому обыкновению. Это не означает, что в магии существовал только один тип таких обрядов. Система заклинаний имеет столь значительный вес в магии, что в некоторых обществах принимает весьма разнообразные формы. 
Мы обнаруживаем в магии практически все формы вербальных обрядов, какие известны в религии: клятва, обет, молитва, гимн, просто обращение.

Существует группа заклинаний, соответствующая тому, что мы называем симпатическими обрядами. Некоторые из таких заклинаний сами по себе обладают симпатическим действием. Речь идет о том, чтобы назвать имена действий и предметов, и тем самым вызвать их появление по законам симпатии. Медицинские заговоры или изгнание духов построены на игре слов, которые означают “отвести”, “отбросить”, либо названия болезни и демонов, являющихся причиной болезни. Каламбур и ономатопея относятся к излюбленным способам для вербальной борьбы с болезнью с помощью симпатии. Наряду с тем, что магия включает в себя жертвоприношения, она содержит также молитвы и гимны, и в особенности обращения к богам

Все эти заклинания способны достигать значительных размеров, но чаще они редуцируются; это бормотание ономатопеи, слово, означающее предмет обряда и имя человека, на которого направлен обряд, обычно называемое после того, как обряду остается лишь механически перенести на этого человека свое действие. Молитвы свободно сокращаются до простого упоминания имен бога, демона или почти бессодержательного религиозного понятия типа или qodech. Заклинания мифологического характера, в конце концов, ограничиваются произнесением имени собственного или нарицательного. Сами названия разлагаются на части или заменяются буквами: начальной, названия планет — соответствующими гласными; встречаются также загадки, представляющие собой “Эфесские письмена” или лжеалгебраические формулы, в которые выливаются схематические описания алхимических опытов.

Если все эти речевые обряды стремятся к одним и тем же формам, то это потому, что все они имеют одну и ту же функцию. По крайней мере, их общий эффект состоит в том, что необходимо вызывать потусторонние силы и точно обозначить цели обряда. Призывают, зовут, вызывают к жизни духовную силу, которая должна сделать обряд действенным, или, по меньшей мере, испытывают необходимость сказать, на какую силу рассчитывают; таков случай экзорцизмов, производимых от имени того или иного бога; в случае магии, апеллирующей к мифам, ссылаются на фигуру авторитетного мифологического персонажа. С другой стороны, говорят, для чего служит обряд и для кого он совершается; пишут или произносят над куклами-двойниками имя того, кого околдовывают; при сборе целебных трав необходимо сказать, для чего или для кого они предназначены. Таким образом, ясно выраженная вербальная магия дополняет операциональную сторону обрядов, которую она может даже вытеснять. Любое ритуальное действие, впрочем, содержит фразу, ибо всегда есть некий минимум выразительных средств, определяющих цель и природу обряда, хотя бы словами, произносимыми про себя. Поэтому мы утверждаем, что не существует совершенно бессловесных обрядов, а кажущееся молчание не мешает этому подразумеваемому заклинанию, которое является осознанием желания. С этой точки зрения, операциональный магический обряд представляет собой не что иное, как перевод этого заклинания, произносимого про себя, где жест является знаком, языком. Слова и действия абсолютно эквивалентны друг другу, и именно поэтому мы видим, что содержание, к которому отсылают магические жесты, предстает перед нами как заклинание. Без формального физического действия, используя лишь свой голос, дыхание или даже просто желание, маг создает, уничтожает, управляет, убивает — совершает любые действия. Уже тот факт, что всякое заклинание представляет собой словесную формулу и что всякий операциональный обряд эту формулу подразумевает, свидетельствует о формалистическом характере всей магии. Относительно заклинаний никто никогда не сомневался, что они являются обрядами, будучи традиционными, формальными и наделенными собственной особой магической силой; ведь не существовало представления, что слово может физически производить желаемый результат.

Как становятся магом не только в глазах общественного мнения, но и в собственных глазах? Магом становятся через чудесное откровение, посвящение и по традиции. Такой тройственный принцип приобщения к профессии, признанный и наблюдателями, и самими магами, обычно ведет к выделению различных классов колдунов. Уже упоминавшаяся Сутра Патанджали (IV, I) свидетельствует, что “сиддхи — магические силы — приобретаются по рождению, от растений, через произнесение формул, посредством аскетического усердия и экстаза”.

Откровение происходит всякий раз, когда маг верит, что находится в контакте с одним или несколькими духами, которые начинают ему служить, передавая основы учения. Эта первая форма инициации представлена в мифах и сказках либо в упрощенном, либо в достаточно развернутом виде. Наиболее простые из них изображают варианты темы явления Мефистофеля Фаусту. Но существуют и значительно более сложные. В племени мурринг будущий колдун (mиrир, “дух”) приходит ночевать на могилу старой женщины, у которой он срезает кожу с живота. Во время сна эта кожа, то есть тиrир, дух женщины, уносит его в поднебесье, где обитают духи и боги, передающие магу обряды и формулы. Наутро его тело оказывается набитым, как мешок знахаря, кристаллами кварца, которые он будет извлекать изо рта во время церемоний. Эти предметы считаются дарами и знаками духов. В данном случае маг сам переносится в мир духов. Иногда дух проникает в него, и тогда получение откровения происходит посредством вселения духа, как, например, у сиу или малайцев. В обоих случаях маг получает от единовременного контакта с духом некое постоянное свойство. Для того чтобы оправдать постоянность этого магического свойства, считается, что в человеке произошли глубокие изменения, о которых мы уже говорили. Верят, например, что внутренности колдуна духи вынимают и заменяют новыми, что они наносят ему раны своим оружием, прокусывают язык, и, как доказательство обращения, которому он подвергся, в племенах Центральной Австралии маг может указать на дырку в языке. Провозглашается, что новичок умирает, чтобы родиться вновь после получения откровения.

Идея временной смерти является главной темой инициации мага так же, как, впрочем, и религиозной. Но маги дают больше поводов для историй, повествующих об этих воскресениях. Немного выходя за пределы обычной сферы наших исследований, приведем рассказы эскимосов Земли Баффина. Один человек захотел стать ангекоком (angekok); ангекок, который проводил посвящение этого человека, убил его. Человек оставался распростертым на земле в течение восьми дней замороженным, а его душа в это время посетила глубины моря, неба и земли, познав тайны природы. Когда же ангекок разбудил его, подув на каждый член, человек сам стал ангекоком. Мы наблюдаем здесь законченную картину приобретения магического дара, включающего ряд действий, таких как воскресение, посещение мира духов, приобретение магического знания, то есть познания вселенной.

Отделение и путешествие души способствует обретению магических сил, но, в отличие от шаманизма, где состояние одержимости и раздвоение должны возобновляться, путешествие двойника как часть инициации мага происходит лишь один раз в жизни, из чего маг извлекает долговременную пользу. Только один раз это необходимо и даже обязательно. Мифические представления, в сущности, хорошо соотносятся с реальными обрядами инициации: человек собирается спать в лесу, на могиле, подвергнуться целой серии испытаний, быть готовым вести аскетический образ жизни, подчиниться ограничениям и табу, что само является ритуалом. Более того, человек впадает в экстаз, у него возникают галлюцинации, и его грезы не просто миф даже тогда, когда он инициирует себя совершенно самостоятельно.

Однако чаще всего имеет место вмешательство других магов: у шамов это старая паджа (paja), вводящая посвящаемую в первые экстатические состояния. Обычно для новичков существует настоящий ритуал посвящения в профессию, исполнителями которого являются практикующие маги. В племени арунта наряду с посвящением со стороны духов известно посвящение, производимое магами, которое включает в себя обряды аскетического характера, втирания, помазания и другие ритуальные действия, во время которых неофит принимает маленькие камешки — знаки магической силы, которые извлекает из себя его наставник. Среди греческих манускриптов имеется обширное наставление магического посвящения — “Восьмая (книга) Моисея”, которое представляет в деталях все фазы подобной церемонии: очищение, обряды жертвоприношения, обращение к богам, и в завершение всего — откровение мифического характера, раскрывающее тайну мира. Однако столь сложный ритуал нужен не всегда. Существуют посвящения, когда просто происходит совместное вызывание духов (что встречается у павангов Малайских Проливов), или когда новичка представляют духу в священном месте (как, например, в Меланезии) и т. д. В любом случае инициация мага ведет к таким же результатам, как и другие инициации: она предопределяет изменения личности, которые выражаются, в случае надобности, в изменении имени. Благодаря посвящению устанавливается тесный контакт между человеком и его сверхъестественными союзниками на основе постоянной скрытой одержимости. В некоторых обществах инициация мага смешивается с религиозной инициацией. Например, среди краснокожих, ирокезов или сиу, обретение исцеляющей силы происходит в момент вхождения в тайный союз. Мы предполагаем, хотя не имеем пока на то доказательств, что подобная ситуация существует и в некоторых меланезийских обществах.

Упрощаясь, инициация приближается к чистой и простой традиции. Однако передача магического предания никогда не была явлением банальным или ординарным. В момент сообщения формулы учитель, ученик и весь антураж — все это не вполне обычно. Адепт является избранным и сам считает себя таковым. В целом это торжественное действие, и его мистический характер ничуть не мешает торжественности. Оно сопровождается различными формами ритуала — омовениями, разнообразными мерами предосторожности; соблюдаются условия времени и места проведения обряда. В других случаях самое важное в магическом обучении выражается в том, что передаче рецепта предшествует космологическое откровение, от которого, похоже, эта передача зависит. Часто случается, что магические секреты не могут быть открыты, если не выполнены определенные условия. Даже купивший магическое средство не может свободно распоряжаться им, не соблюдая условий договора. Волшебство, переданное ненадлежащим образом, перестает действовать или даже оборачивается против того, кто им пользуется. В фольклоре разных стран имеется бесконечное множество таких примеров. В подобных верованиях мы видим признаки определенного состояния духа, которое приходит всякий раз, способствуя передаче магических знаний, даже самых общедоступных. Эти условия передачи и тип соглашения показывают, что даже при передаче знания от человека к человеку получающий знание вступает в закрытое сообщество. С этой точки зрения приобретение магического дара через откровение, инициацию и передачу по традиции равнозначны и, безусловно, в каждом случае по-своему подтверждается, что новый член приобщился к сообществу магов.

Не всякий может считаться магом. Существуют определенные качества, отличающие мага от простых людей. Некоторые из них являются приобретенными, другие — врожденными; одни им приписывают, другими они обладают в действительности. Утверждают, что некоторые физические особенности выдают мага, когда он не хочет быть узнанным. Говорят, что в глазах мага отсутствует радужная оболочка, виден только зрачок и что изображение им воспринимается в перевернутом виде. Считается, что маг не имеет тени. В средневековье на его теле искали метку дьявола (signum diaboli). Несомненно, многие колдуны, будучи натурами истерическими, могли предъявить стигматы или зоны, нечувствительные к боли. Что касается Убеждений относительно необычного взгляда мага, то они частью основаны на действительных наблюдениях. Повсюду встречаются люди co странным, сильным, косым, прищуренным взглядом — одним словом, С “дурным глазом”, внушающим страх. Всех их причисляли к магами. Это были нервные, беспокойные люди или люди с необычным складом ума для той заурядной среды, где верят в магию. Характерными для мага считают также быстрые резкие движения, прерывистую речь, ораторское или поэтическое дарование. Все эти признаки указывают на присутствие определенной нервозности, которая в большинстве обществ культивируется магами и обостряется во время обрядов. Последние часто сопровождаются настоящими нервными трансами, истериками или эпилептическими припадками. Маг входит в экстаз — иногда настоящий, но по большей части сознательно провоцируемый. Обычно представляют себе, что маг переносится в потусторонний мир. Начиная с предварительных манипуляций и до самой кульминации зрители внимательно и тревожно следят за ним; то же самое в наши дни происходит на сеансах гипноза. Подобные представления производят сильное впечатление, располагающее к вере в то, что эти необычные состояния суть проявления неизвестной силы, которая и придает магии действенность. Эти психические явления, признаки особого дара, позволяют такого человека считать магом.

Магами также считают людей, которые обращают на себя внимание, внушают страх или вызывают негативное отношение своими физическими особенностями или необычными способностями, как, например, чревовещатели, жонглеры и фокусники; или имеющие серьезные физические недостатки — горбуны, одноглазые, слепые и т. д. Повышенная чувствительность к тому обращению, которому они обычно подвержены, как и свойственные им мании преследования или величия предрасполагают к тому, чтобы эти люди приписывали себе особые силы.

Заметим, что подобные индивиды — калеки и экстатичные, склонные к артистизму, подверженные истерикам — в сущности, образуют особые социальные группы. Способность быть магом людям такого типа придают не столько их индивидуальные физические характеристики, сколько избранная обществом позиция по отношению к людям этой категории.

То же относится к женщинам. Не столько на основании их физических особенностей, сколько благодаря общественному мнению, вызванному этими особенностями, женщин признают более способными к магии, нежели мужчин. Критические периоды в жизни женщины вызывают восхищение и опасение, что ставит их в особое положение. Ведь именно в момент полового созревания, во время менструаций, в течение беременности, в период климакса магические способности женщин приобретают наибольшую интенсивность. Именно в это время, как предполагается, они обладают способностью быть либо объектом действий, либо исполнителями. Старухи становятся ведьмами, девственницы — драгоценными помощниками; менструальную кровь и другие выделения повсеместно используют как специфические средства. Известно, что женщины предрасположены к истерикам; случившийся припадок заставляет думать, будто бы женщина стала жертвой сверхъестественных сил, что придает ей особую силу. Тем не менее даже вне этих критических периодов, составляющих далеко не малую часть их существования, женщины становятся либо объектом суеверий, либо юридических и религиозных ограничений, что великолепно свидетельствует о том, что они являют собой особый класс в обществе. Их отличие от мужчин считается более значительным, чем на самом деле; признается, что женщины являются вместилищем таинств и уже потому источником магической силы. С другой стороны, так как женщина исключена из большинства культов, а если где-то и принимается, то ей отводится лишь пассивная роль, единственная сфера, где у нее есть возможность проявить личную инициативу, это магия. Мнение о магических способностях женщин в большей мере продиктовано их социальным положением и является прежде всего фактом общественного мнения. На самом деле, женщин-магов куда меньше, чем принято считать. Вследствие этого наблюдается любопытный факт: хотя мужчина является магом, но именно женщина обвиняется в магии. В Атхарваведе заклинания духов направлены против ведьм, тогда как все проклятия осуществляют колдуны. В большинстве так называемых примитивных обществ старухи и женщины обвинялись и наказывались за колдовские действия, которых не совершали. В средневековье, особенно начиная с XIV века, ведьмы появляются в большом количестве; однако нужно заметить, что это были времена преследований и гонений, и мы знаем о ведьмах только благодаря процессам; этот избыток ведьм свидетельствует о существовании социальных предрассудков, которые Инквизиция поддерживала и использовала.

Дети часто становятся специально отобранными помощниками в магических обрядах, особенно относящихся к гаданию. Иногда они совершают магические действия самостоятельно: например, в австралийском племени диери20 или в современной Индии дети пачкают себя в пыли, собранной из следов слона, напевая при этом соответствующие заклинания. Они занимают, без сомнения, совершенно особое социальное положение. По причине своего возраста они не прошли окончательного посвящения и их статус неустойчив и неокончателен. Эти свойства объединяют их в особый класс и наделяют их магическими способностями. Когда мы наблюдаем магию, связанную с некоторыми профессиями, скажем, у медиков, цирюльников, кузнецов, пастухов, актеров, могильщиков, то не остается сомнений, что магические способности приписывались не отдельным индивидам, а корпорациям. Все врачи, кузнецы, пастухи по меньшей мере потенциально являются магами. Медики —поскольку их искусство исторически связано с магией и, во всяком случае, слишком специально, от чего неизбежно выглядит загадочным и чудесным; цирюльники — ибо они соприкасаются с удаляемыми частями тела, которые аккуратно уничтожаются или прячутся из опасения, что кто-нибудь будет использовать их с целью колдовства; кузнецы — потому что им приходится иметь дело с веществом, являющимся предметом суеверий универсального характера, а кроме того, эта профессия трудна, окружена тайной; пастухи постоянно живут во взаимодействии с животными, растениями и небесными светилами; могильщики все время находятся в контакте со смертью. Профессиональная жизнь этих людей объединяет их в своеобразное сообщество, отдельное от прочих смертных, и именно это отличие придает им авторитет магов. Есть профессия, представитель которой отличается от остальных, как никакой другой, тем более что он работает от имени всего, даже достаточно крупного, общества, и занимается ею только один человек. Это — профессия палача. Палачу известны способы поиска вора, поимки вампира и т. д. — все они тоже маги.

Мы называем магом исполнителя магических обрядов, который может быть профессионалом, но может и не быть таковым. Действительно, существуют магические обряды, которые могут исполняться не только специалистами. В их число входит лечебная практика женщин-знахарок и все деревенские обряды — те, что сопровождают повседневную жизнь земледельцев. Кроме того, всем известны суеверные меры предосторожности, принимаемые на охоте или во время рыбной ловли. Однако мы должны обратить внимание на то, что эти обряды не столь многочисленны, как может показаться. К тому же они всегда существуют в крайне упрощенной форме и, отвечая общим потребностям, все-таки слишком ограничены в применении. Даже в небольших отсталых сообществах, где к таким обрядам прибегают постоянно, встречается немного людей, которые практикуют их по-настоящему. Фактически, в этой народной магии основную роль играет глава семьи или хозяйка дома, хотя они обычно предпочитают не действовать самостоятельно, укрываясь за более сведущими или более опытными. Большинство не решается использовать магию: либо сомневаются в ней, либо не верят в свои силы. Есть и такие, кто отказывается передавать другим используемые магические средства.

Неверно также полагать, что тот, кто занимается магией от случая к случаю, всегда ощущает себя во время исполнения обряда так же, как и в обычном состоянии. Часто как раз утрата этого нормального состояния позволяет магу добиваться результатов. Он соблюдал ограничения в еде и половой жизни, воздерживался от пищи, погружался в грезы, совершал те или иные подготовительные движения, не сознавая, что все эти действия, хотя бы на некоторое время, делают его совсем другим человеком. Кроме того, тот, кто пользуется магической формулой, даже самой обыкновенной, считает, что ему принадлежит право собственности на нее. Говоря “рецепт моей бабушки”, крестьянин тем самым обозначает, что он имеет право на его использование; в данном случае использование этого снадобья доступно лишь знатокам.

К идеям того же порядка мы относим случаи, когда общественное мнение приписывает членам определенной группы обладание такими врожденными качествами, которые при удобном случае могут стать магическими. Таковы, например, семьи магов в современной Индии: оджха (ojhas) в северо-западных провинциях, байга (baigas) в провинции Мирзапур. Члены тайного союза могут оказаться одаренными магической силой с помощью инициации, и точно так же — члены любого общества, где инициации играют значительную роль. В итоге, как мы видим, те, кто занимается магией даже от случая к случаю, являются посвященными и в том, что касается обрядов, несравнимыми с прочей публикой. Действительно, существуют доступные всем и каждому обряды, практика которых не требует специальных навыков, но очень часто с течением времени они упрощаются вследствие многократных повторений; помимо этого, они могут по своей природе быть тривиальными изначально. Но в любом случае всегда сохраняется знание рецепта, доступ к традиции, для того, чтобы можно было передать последователям хотя бы минимум необходимых сведений. После этого наблюдения следует сказать, что магические обряды, как правило, совершаются специалистами. Маги существуют, и их присутствие отмечается повсюду, где проводились достаточно углубленные наблюдения.

Мало тог, что маги существуют; теоретически во многих обществах занятие магией было исключительно их прерогативой. Неопровержимое свидетельство тому мы находим в ведических текстах, где говорится, что обряд может совершаться только брахманом, а заинтересованное в нем лицо не является даже независимым участником: этот человек присутствует на церемонии, пассивно следуя инструкциям и повторяя формулы, которые ему диктуют, в торжественные моменты прикасается к служителю культа, но не более того. Одним словом, он играет такую же роль, какая в ритуале жертвоприношения отведена жертвователю по отношению к жрецу. Вероятно, в древней Индии это исключительное право магов на магию имело место не только в теории. У нас есть основания считать, что на самом деле это была привилегия, признанная за брахманами кастой воинов и правителей, кастой кшатриев; отдельные сцены в классическом театре представляют тому доказательства. Безусловно, в оставшейся части общества процветает народная магия, не столь утонченная по своей природе, но тоже требующая определенных навыков. Похожая ситуация наблюдалась и в христианской Европе. Всякий, кто практиковал магию, признавался магом и, соответственно, наказывался. Занятие магией считалось распространенным преступлением. Для церкви и закона магии без мага не существовало.

Мы оказываемся здесь перед лицом обширного и важного класса магических действий, еще не имеющих точного определения. Эти действия сопряжены с применением веществ, свойства которых передаются благодаря существующей связи между вещами; другими словами, они предоставляют средства для использования симпатических ассоциаций или симпатических свойств вещей. Поскольку эти действия настолько же своеобразны, насколько и всеобщи, они раскрашивают своей странностью всю систему магии и дают основные черты ее народного образа. Алтарь мага — это его колдовской котел. Магия — это искусство приготовления смесей, продуктов брожения, различной пищи. Ее продукты измельчаются, растираются, смешиваются, разводятся водой, превращаясь затем в ароматические вещества, напитки, настойки, в тесто, пироги особой формы, в миниатюрные изображения, чтобы обратиться в дым при сгорании, быть выпитыми, съеденными кем-либо, чтобы быть хранимыми в качестве талисмана. Эта кухня, химия или фармакопея имеет целью не только сделать доступными для использования магические вещи, но также служит для придания им формы ритуального предмета, что увеличивает их магическую силу. Эта кухня сама по себе является очень строго регламентированным традиционным ритуалом; действия, которые она содержит, сами по себе являются обрядами. Все их нельзя рассматривать просто как подготовительные или сопутствующие магической церемонии ритуалы. Приготовление составов и создание тех или иных вещей есть самостоятельный обряд со своей вступительной и завершающей частью. То, что в жертвоприношении называется подготовкой жертвы, в этой кухне будет магическим обрядом, вернее, частью обряда.

Искусство подготовки вещей требует определенных навыков в других ремеслах. Маг готовит изображения из теста, глины, воска, меда, гипса, металла или папье-маше, из папируса, пергамента, песка или дерева и прочих материалов. Маг вырезает, лепит, пишет красками, рисует, вышивает, вяжет, ткет, гравирует, он делает ювелирные изделия, деревянную мозаику и еще неизвестно сколько других вещей. Эти занятия обеспечивают его фигурками богов или демонов, куклами, заменяющими объект колдовства, предметами, имеющими символическое значение. Он производит наплечные повязки, кулоны, талисманы, амулеты — все это ритуальные предметы внутри продолжающегося обряда.

Прежде чем перейти к анализу обряда в целом, необходимо отметить, что магическое наставление включает в себя, кроме описания одной или нескольких центральных операций, перечень некоторого количества вспомогательных предписаний и запретов, тождественных тем, которые окружают религиозные церемонии. Всякий раз, когда мы оказываемся перед настоящими текстами, регламентирующими ход ритуала, руководствами по литургии, обычно обнаруживаем точный перечень сопутствующих обстоятельств, необходимых для проведения обрядов.

Время проведения обряда строго оговаривается. Некоторые церемонии должны совершаться ночью или в определенные ночные часы, в полночь, например; другие — днем, на закате или на восходе солнца; время утренних и вечерних сумерек особенно благоприятно для магии. Имеет значение также и день недели: например, такова пятница, день шабаша, другие дни не годятся. С тех пор как возникло понятие недели, обряд совершался в строго определенный день недели. Более того, обряд датировался и числом месяца, что определялось, видимо, фазами луны. Как правило, наиболее внимательно наблюдались и фиксировались даты лунного календаря. В древней Индии по традиции все магические обряды были связаны с жертвоприношениями новолуния и полнолуния. На основании как древних, так и более современных текстов можно утверждать, что светлая половина месяца предназначалась для обрядов, направленных во благо, а темная половина месяца — для обрядов, направленных во зло. Учитывалось также движение небесных светил, их совпадение и противостояние с луной, солнцем и планетами, расположение звезд. Таким образом, астрология превращается в приложение к магии, тем более что часть упомянутых греческих текстов содержится в трудах по астрологии, а в одной крупной индийской астрономической и астрологической работе, относящейся к периоду позднего средневековья, магии посвящена вся заключительная часть. Иногда учитывается месяц и порядковый номер года внутри календарного цикла. В целом дни солнцестояния, равноденствия, и особенно им предшествующие ночи, дни, прибавляемые в конце года, большие праздники, как, например, у нас дни некоторых святых, — словом, любые чем-то выделяющиеся периоды времени считались исключительно благоприятными. Порой все эти условия так переплетаются, что становятся трудновыполнимыми. Если верить индийским магам, некоторые обряды могут приносить результат лишь раз в сорок пять лет.

Магическая церемония выполняется не где угодно, а в специально предназначенном для этого месте. Часто магия, подобно религии, имеет свои святилища; иногда святилища бывают общими, как, например, в Меланезии, Малайзии, в современной Индии, где алтарь сельского божества используется и для магических целей; в христианской Европе некоторые магические обряды должны были совершаться в церкви и даже на алтаре покровителя деревенской общины. В других случаях место выбиралось исходя из того, что религиозные церемонии там исполняться не должны, оно считалось нечистым или было связано с какими-либо опасениями и страхами. Кладбища, перекрестки дорог, леса, болота и заброшенные могилы, то есть те места, где обитают демоны и привидения, являются наиболее привлекательными для магии. Магические действия связаны с такими местами как край деревни или поля, порог, очаг, крыша, центральная балка, улица или дорога — со всеми местами, имеющими какое-то значение границы. Минимальное условие состоит в том, чтобы место имело достаточную связь с обрядом; например, чтобы наложить на врага заклятье, плюют на его дом или перед ним. За неимением других средств обозначения границы, маг просто чертит вокруг себя магический круг или квадрат, так называемое “священное место” (tern-plum), и именно там совершает обряд.

На магическом месте используют материалы и инструменты, которые никогда не являются случайными. Их изготовление или выбор тоже становится обрядом и связан с соблюдением правил времени и места. Независимо от этих подготовительных обрядов значительная часть используемых вещей уже заранее приобретает, подобно жертве в ритуале жертвоприношения, статус специально освященных предметов. Одни получают такой статус из религиозных соображений: остатки жертвоприношений, которые должны были быть съедены или уничтожены, останки покойников, вода для очищения и т. д. Другие являются, если можно так сказать, утратившими свой изначальный статус, как, например, остатки пищи, отходы, обрезки ногтей, отрезанные волосы, экскременты, зародыши, кухонные отбросы, в общем, все, что выбрасывают, что не годится для нормального употребления. Затем следует ряд вещей, которые тоже используются в силу их реальных или предполагаемых свойств, а также в силу той роли, которая им отводится при проведении обрядов: животные, растения, камни. И, наконец, такие вещества, как воск, клей, гипс, вода, мед, молоко, служащие для амальгамирования других необходимых вещей, кажутся основой, на которой готовятся блюда магической кухни. Помимо указанных материалов обряды включают в себя целый инструментарий, отдельные части которого со временем стали обладать собственной магической силой. Самый простой пример — магическая палочка. Китайский гадательный компас был одним из наиболее сложных инструментов. Греко-латинская магия имела в своем распоряжении целый арсенал чашечек, колец, ножей, таблиц, кругов, трещоток, веретен, ключей, зеркал и т. д. Сумка индейского знахаря из племени ирокезов или сиу с ее куклами, перьями, камешками, изделиями из бисера, костями, скелетами, молитвенными палочками, ножами, стрелами по числу диковинных вещей мало чем отличается от кабинета доктора Фауста.

Что касается колдуна и его клиента, то в рамках магического обряда они оказываются в таком же положении, как жертвователь и жрец в ходе религиозного ритуала жертвоприношения: и те и другие подвергаются подготовительным обрядам, которые обращены не только на них, но иногда и на их семьи или даже на всю группу. Среди прочих правил им предписывается воздерживаться от половых связей, поддерживать ритуальную чистоту, совершать подготовительное омовение, натираться маслами, соблюдать пост или воздерживаться от некоторых видов пищи, носить специальную одежду — либо новую, либо грязную, абсолютно белую или с пурпурными лентами и т. д.; они должны гримироваться, маскироваться, переодеваться, короновать себя. Иногда они должны быть обнажены, вероятно для того, чтобы снять все барьеры между ними и магическими силами, а может быть, чтобы прибегнуть к силе ритуальных непристойностей женских персонажей фаблио. Наконец, требуется некоторый психологический настрой: необходимо относиться ко всему всерьез и верить в силу магических действий.