На счет пустых строк я серьёзно...

З.Ы. мне понравилось. А что, это заразно на самом интересном месте прерывать повествование?

Война в наших, пограничных, землях не затихала никогда. Но в годы правления моего деда она хоть немного поостыла, сдерживаемая его военным гением и мастерством его людей. Так что наши детские годы – меня и моих брата и сестры – прошли относительно спокойно. Правда, отца и деда мы видели крайне редко, хотя они у нас все же были, в отличие от большинства наших соседей.
Меня дедушка выделял среди всех своих внуков, коих было больше десятка. Учил, играл, рассказывал старинные предания, пел песни, брал с собой в неопасные путешествия… да и в опасные тоже, пророча судьбу славной воительницы. А я слушала его, вечно крутилась рядом, первой бежала к воротам, когда он возвращался из очередного похода. Он был моим кумиром, которому я стремилась подражать во всем. За этим и выбивалась из сил, тренируясь с деревянным мечом на заднем дворе, под одобрительные смешки разминающихся там же дружинников и завистливые взгляды братьев.
Лет с пяти, когда нас начали учить владеть своим телом и оружием, дед, усмехаясь в седые усы, обещал завещать мне свой клинок. Я тогда еще не знала, что Астрин – разумная, и просто восхищалась мощным мечом. Сперва дед мне просто показывал его, внимательно следя, чтобы ребенок не порезался, а потом, ближе к моим восьми годам, даже начал позволять ухаживать за Астрин. Интересно, а ему она концерты закатывала насчет чужих рук? Или и так знала, кому достанется после его смерти?
В общем, наше знакомство с изумрудной язвой началось задолго до рокового дня.
Со стороны леса, находящегося в тысяче шагов от стен замка, послышался долгий и протяжный звук рога, всегда возвещавший о возвращении деда из похода. То, что он звучит не так, как обычно, я не заметила, кубарем скатившись с лестницы, по которой шла в комнату после верховой прогулки. Выбежав во двор с криком «Деда! Деда вернулся!», я выхватила у конюха поводья своего пони и припустила к лесу. На опушке я была даже раньше, чем туда подоспел отряд дедушки.
Но в тот день людей вел не дед.
Отец перехватил меня, не дав мгновенно заняться поисками обожаемого дедушки. Велел ехать рядом и не отвечал на вопросы. Только когда в воротах я остановилась и спешилась, пропуская внутрь отряд, отец сдавленным голосом объяснил, что дед ранен и ему вреден шум и гам, вечно меня сопровождающий… Именно в этот момент в ворота въехала повозка с ранеными.
Несмотря на строгого отца и его запрет, я ближе к ночи пробралась в комнату деда и тихонько села у его постели. Уже больше года я помогала лекарю в лазарете, и мне не надо было объяснять, что дед умирает. Ему не смог помочь полковой маг, а значит, не сможет помочь и лекарь.
Я сидела у постели и держала его за руку. Он не любил слез, и я не плакала, хотя глаза предательски щипало. Тогда же произошел самый важный в моей жизни разговор, оказавшийся пророчеством человека, некогда начинавшего обучаться искусству прорицания.
- Ты вырастешь такой красавицей, - тихо говорил дед. – Но кому достанется твоя благосклонность… Помни о том, что всегда нужно быть верной своему сердцу. Не неволь себя, ничего доброго не получится… Я слышал, ты упорно тренируешься. Не бросай это, моя маленькая воительница… Ты станешь славным воином, девочка моя... Никогда не отступай и не сдавайся…
Он надолго замолчал, и только тяжелое дыхание, дающееся ему с явным трудом, напоминало мне, что он еще жив. Я не смела открыть рот, чтобы не отвлечь умирающего человека, чтобы он успел сказать все, что хотел. Только гладила его крепкую руку, покрытую сеточкой морщин, и сдерживала слезы.
Когда он заговорил вновь, мне потребовались немалые усилия, чтобы его расслышать.
- Я давно обещал тебе это… Теперь выполняю… Там, у изголовья… Возьми… Астрин теперь твоя… Это не простой меч… Она живая… Вы подружитесь… Она… Она расскажет все, что не успел рассказать я…
Такая сильная прежде рука, способная поднять меня на плечи еще крепкого деда, едва заметно пригладила мои волосы. Я ткнулась в нее щекой, чувствуя, как предательские слезы бегут по коже.
- Иди, Шен, - устало произнес дед. – Возьми Астрин и иди… Позови сына…
Все так же молча и странно неуклюже, трясущимися руками, я взяла вожделенный клинок… Тогда мне вовсе не хотелось им владеть. Я готова была отказаться от этой чести, от своего дома, от самой жизни – лишь бы дед выздоровел. Молча поцеловав сухую и очень горячую руку и почтительно поклонившись, я вылетела из комнаты, чтобы уже через минуту барабанить в дверь покоев отца. Он открыл почти мгновенно, выслушал и отправился к деду. Меня туда не пустили. Больше я дедушку не видела – только на церемонии прощания.
Меч я не отдала никому, хотя отец страшно ругался, требуя, чтобы клинок перешел к моему старшему брату. Мне ведь предстояло перейти в другую семью, нельзя было, чтобы реликвия рода ушла вместе со мной. Тогда, в первый, но далеко не в последний раз, я воспротивилась родительской воле, твердо отстаивая право оставить Астрин себе. Точку в споре поставила она сама, попросив меня ненадолго передать ее отцу. Уж что она ему там сказала – я не знаю, но явно ничего приятного. Отец покраснел и смутился, отдал мне клинок и сказал, что в таком случае я должна быть его достойной. Вот тут я была с ним полностью согласна и сделала все, чтобы не опозорить славный меч…

Очнувшись от воспоминаний, я бросила короткий взгляд на клепсидру. О, демоны, замечталась немного… В последний раз проведя ладонью по клинку, я вскочила с кресла, стремительным движением загнала меч в ножны и бережно положила его отдельно от всего остального. После чего поправила платье, с силой потерла лицо, отгоняя воспоминания, и вышла в коридор.
Там меня уже поджидали. Пока что только служанка, присланная Гроссом, чтобы проводить меня до парадного зала.
Дошли мы быстро, подойдя к высоким дверям ровно в два пополудни. Я несколько нервничала, что выражалось общей бледностью и трясущимися пальцами. Но внимания на это никто не обращал – молодая невеста перед свадьбой не может выглядеть по-другому. Так что я медленно шла мимо гостей, трепеща ресницами и зажатым в ладони букетом.
Не знаю, чего было больше в этой дрожи – возбужденного ожидания или закономерного опасения. Впрочем, наверное, и того и другого поровну. То, что мы задумали, было чревато серьезными проблемами. Не дай боги наши отцы узнают… На это Гросс ничего не ответил, но по мимолетной тени, пробежавшей по его лицу, я поняла, что он не имеет понятия, чем все это закончится, буде родители наши узнают…
Осталось сделать так, чтобы они не узнали. Поэтому мне сегодня придется показать все мое актерское мастерство…
Согласно обряду, я подошла к Гроссу, встала напротив. Букет забрала девушка, которая провожала меня к залу. Руки принца сжали мои ладони, его глаза нашли мои. Мне стало совсем не по себе, но тут он мимолетно улыбнулся, заговорщицки подмигнул и сразу стал серьезным. Я немного успокоилась, улыбнулась и стала прислушиваться к словам жреца. Молитвы и жертвы на алтарь светлых богов… Ритуальная чаша с вином… Хм, неплохое вино, надо потом сорт узнать… Зерна риминки, символ плодородия, в более узком смысле – символ женского начала, женской силы дарения жизни… огонь на веточке можжевельника – негаснущая любовь… Интересно, нашелся в зале хоть кто-то, кто не ухмыльнулся? Я так с трудом удержалась от смеха. Так, самое интересное… Лента белого шелка – собственно обручение… Глаза в глаза – время…
Стекла не просто вылетели – разлетелись мелкими осколками по залу. Почему никто не пострадал – непонятно. Жених, как ему и полагается, самоотверженно прикрыл меня от осколков. Даже сквозь шум я услышала, как он сдавленно усмехается. Удержаться от смеха стоило мне огромных трудов, вместо этого я поддержала образ и истерично завизжала. Гросс прошипел, что оставить его глухим – плохая идея, и я немного убавила громкость. Потом все же посмотрела на источник шума и стекол.
За высокими стрельчатыми окнами мерно махал кожистыми крыльями настоящий дракон! Цвета белого золота, невероятно изящный, с клиновидной головой, украшенной короной роговых выступов, покрытый блестящей на солнце чешуей. Длинный хвост извивался, помогая дракону удерживаться в воздухе. Внушительные когти сверкали, как янтарь на солнце – мягко и красиво.
- Это что? – Тихонько вопросила я, отступив за Гросса.
- Это Орешник расстарался. Ты же знаешь, лешие непревзойденные мастера иллюзий. Вот эта вот ящерица должна тебя похитить.
- А я-то думала, где вы дракона возьмете…
Услышав веселое хмыканье принца, я приготовилась смотреть спектакль и в нужных местах подыгрывать красивыми воплями. Сцена обещала быть довольно забавной.
Плавно перетекая в человеческий облик, дракон опустился на подоконник. С широкой мраморной плиты на пол спрыгнул уже молодой человек тех же расцветок – платиново-золотые волосы, янтарные глаза, светлая кожа… Красавчик, одним словом.
Как только липовый дракон открыл рот, пространство пошло волнами. Оказавшиеся целыми окна на этот раз разбились по-настоящему, взрезав осколками иллюзию, мебель и многих гостей, не имеющих защитных амулетов. Я таковой все же повесила на руку, чему теперь была несказанно рада…
Ол-Рогот без рассуждений задвинул меня за спину, в его руках появился тяжелый меч. Но бесполезность этого жеста я поняла, увидев того, кто разбил окна. На этот раз там летал настоящий дракон… Крупнее нашей уютной иллюзии, насыщенно-бордового цвета, с раскосыми золотыми глазами, полными странной насмешки и яростного веселья.
В этот раз визг вырвался непроизвольно. Правда, довольно быстро обрел форму заклинания-призыва, и в руке полыхнул изумрудом мой собственный меч. Как жаль, что на все остальное оружие не повесишь таких маячков!
Одним резким движением я вспорола неудобную юбку, избавившись от большей части ткани, и встала рядом с принцем – меч в правой руке, чуть отведен в сторону, привычная классическая стойка. На левой наливались силой два кольца. Конечно, оба моих амулета для настоящего дракона – это семечки, но… Но толику уверенности они мне придали!
Большинство гостей так же потянулись за оружием, мужчины выходили вперед, защищая женщин – тех, кто не встал рядом, быстро избавившись от неудобной одежды. Все настороженно смотрели на дракона, так же медленно и величественно, как иллюзия до него, опускавшегося на окно. Создавалось впечатление, что огромный ящер стекает в человеческую фигуру, не утратившую ни грамма своей силы и подавляющей мощи.
- Так-так-так, - раздался бархатистый голос дракона, насмешливыми волнами прокатившись по разрушенному залу. – Что тут у нас? Свадьба! Замечательный праздник… А я люблю праздники. Почему же ты не пригласил меня, рыцарь?
Я бросила быстрый взгляд на Гросса и поняла, что дракон просто издевается – принца он не знает, как впрочем и наоборот.
Помрачнев, Ол-Рогот тихонько выругался и сказал уже погромче:
- Раз не пригласил, значит, так нужно было. А в приличном обществе не принято являться без приглашения!
Как-то неуловимо быстро дракон оказался рядом с принцем, приблизил свое лицо к его и тихонько прошипел:
- Да как ты смеешь, смертный, дерзить мне?! Ты заплатишь за это…
В следующий миг по телу разлилась странная немота, не дававшая пошевелиться. Астрин меланхолично выругалась и скучным голосом пояснила, что дракон обездвижил всех, находящихся в зале. Я проверила ее предположение. И правда – не шевельнуться. Помянув ящерицу незлым тихим словом, я стала наблюдать за происходящим. Быть статистом мне не нравилось, но выбора пока не было.
Дракон же вольготно развалился в кресле, чудом уцелевшим после погрома. Осмотрел скульптурную композицию и довольно усмехнулся.
- Это более подходящее для вас положение, смертные. Возможно, оно научит вас вежливости. Но надеяться на это, право, не стоит – люди редкостные хамы. Так что остальным этого, может быть, и хватит, а вот с тобой, рыцарь, разговор особый… Ты ведь любишь невесту? Ах не любишь?! Да какая разница? Все равно тебе покоя не даст мысль, что она пострадала из-за твоего хамства! Ты что-то хочешь сказать? Нет? Я так и думал…
Сказать хотела я. Много и разного. Слова сами с языка рвались, еще бы я могла хоть пошевелиться… Ой и много бы он узнал о своей родословной! И о родовых травмах. И о количестве и высоте предметов, с которых он падал. И о собственных привычках и пристрастиях. И об изысках своих предков в области зоофилии, некрофилии, мазохизма, фетишизма, транссексуализма и прочих радостей совместной жизни.
Пока я мысленно составляла список всего, что хочу сказать клятому дракону, он подошел ко мне, внимательно оглядел, особое внимание уделив мечу в руке. Но – о чудо! – лап к Астрин не потянул. И даже не выбил клинок. Видимо, не посчитал для себя опасным.
- А невеста ничего, - сделал он вывод. – Особенно в мини-юбке. Вот так она и будет ходить у меня. Правда, там прохладно, ну да ничего, потерпит…
Кто-то тихонько зарычал. Не я – мне голосовые связки по-прежнему не подчинялись. Кто-то рядом. Похоже, мой «жених». Надо же, это он магией баловался или дракон решил дать ему послабление? Нет, не то и не другое. Ярость – страшная сила. Особенно праведная ярость.
Горящий расплавленным золотом взгляд дракона обратился к принцу с явным интересом. С той же вальяжно-расслабленной небрежностью ящер махнул рукой, и глухой угрожающий звук сменился хрипом и стуком падающего тела. Я испуганно скосила глаза и увидела, что Гросс лежит на полу в совершенно безжизненной позе. Мне захотелось закричать, но не получалось.
Незваный гость, заметив мое состояние, презрительно усмехнулся.
- Да живой он, живой. Побереги сердце, девчонка.
Все так же мысленно пожелав ему сдохнуть в придорожной канаве и пойти на доспехи по частям, я подозрительно косилась на безжизненное тело Ол-Рогота. Что-то незаметно, что он живой… Да и что стоит дракону мне солгать? Хотя, с другой стороны, зачем ему убивать Гросса? Мертвый, он не сможет осознать всего, что задумал для него опасный гость.
Кстати. А то, что он задумал, напрямую связанно со мной… Быстренько вспомнив, что эта ящерица говорила, я почувствовала противный липкий холод в области солнечного сплетения. «Вот так она и будет ходить у меня…» Мерзкая ящерица намерена утащить меня с собой!
Очень захотелось потерять сознание. Как всегда не получилось. Тренироваться надо было больше… Тьфу, ну и чушь в голову лезет!
С непередаваемым презрением на высокомерной морде дракон обошел зал, небрежно ковырнул что-то из праздничных блюд, скривился, с явным интересом подобрал изящное колье, вытер его от крови погибшей под градом стекла девушки… Что он делал потом, я не видела, только едкие комментарии и пространные рассуждения позволяли судить о положении мерзкой ящерицы.
Наконец ему это надоело. Мне на плечо легла испачканная в крови рука, требовательные пальцы прошлись по шее. Я вздрогнула, и он это почувствовал. Из-за спины раздался ехидный смешок, и через секунду в глазах у меня потемнело.